– Это уже забавно.

– Ничего забавного в этом нет, – глядя на мужа, Кэт почувствовала раздражение, – это плод многомесячной работы.

– А что это?

– Пьеса.

– Ты не могла бы заняться чем-нибудь более полезным? В больнице есть свободные места, где ты могла бы работать. Или заниматься сыном. Он может стать совсем беспризорным с такой матерью.

– Почему? – впервые Кэт возразила мужу.

Билл нервно засмеялся.

– Но это же очевидно.

Муж гневно крикнул Кэт:

– Никогда не подсовывай мне ничего подобного.

И не говоря больше ни слова, Билл вышел из спальни, хлопнув дверью, торопливо спустился по лестнице, и через минуту до Кэт донесся стук входной двери, закрывшейся за Биллом. Из окна спальни Кэт видела, как муж куда-то поехал и удивилась, что же он собрался делать. Может быть, немного прокатиться или прогуляться. Кэт не сомневалась, что Билл скоро вернется, и они все спокойно обсудят. Она решила больше никогда не показывать своих произведений мужу и не упоминать об этом. На это накладывалось табу. Но что будет, если книгу купит какое-нибудь издательство? Что Билл будет делать в таком случае? Конечно, Кэт считала такую возможность невероятной, но мечтать об этом было приятно.

После уик-энда Филиппом снова занялась няня. Окрестности дома стали необыкновенно тихими, у Кэт снова образовалась масса свободного времени. Согласно их молчаливой договоренности, Билл больше не заговаривал с женой по поводу пьесы, которая в голубой папке оставалась на дне ящика уже два месяца. Билл так и не узнал, что пьеса посвящена ему и Филиппу. Прошло два месяца с тех пор, как Кэт послала рукопись агенту, а Джон сказал, что раньше чем через несколько месяцев каких-либо новостей ждать рано. Какими могут быть эти новости? Что кто-то купит пьесу? Что в пьесе много недостатков? Что пьесу готовы поставить в каком-нибудь театре хоть сейчас? Кэт усмехалась при этом предположении и пошла на кухню мыть посуду. Из окна кухни она видела, как Анна укладывала малыша в коляску. Кэт улыбнулась при виде этого зрелища. Может быть, Анна была права. Ведь сейчас, когда пьеса была написана, Кэт снова не знала, куда себя деть. Только она успела вымыть последнюю тарелку, как зазвенел дверной звонок. Она не заметила, что кто-то подошел к дому. Это могла быть и Анна, и тем не менее ее сердце сжалось, как будто в предощущении какой-то неожиданности. Она пошла открывать, на пороге стоял почтальон и протягивал ей белый лист бумаги.

– Миссис Файнс? Вам телеграмма.

– Да? – Кэт улыбалась, глядя на него, а сердце ее глухо билось. Потом она, не возвращаясь на кухню, поднялась к себе в спальню и присела на кровать. Она не решалась развернуть телеграмму, боясь узнать из нее решение своей судьбы. Потом разом решившись, она впилась глазами в написанным в ней текст. Телеграмма была от Барта, и он писал, что пьесу взял лучший театр Бродвея. Пьесой заинтересовался сам Дэвид Бредбери, и ее готов поставить Бо Уилкс. О таком можно только мечтать. И что они ждут приезда Кэт… причем, немедленного. То есть, она должна выехать не позднее завтрашнего утра. Сердце Кэтти судорожно забилось.

Но она же не может приехать. Неужели Барт не понимает этого. Что же делать?

Кэт не могла сидеть на месте и заметалась по комнате. «Боже мой, на что же решиться? Нет-нет, она не может». Кэт подошла к окну и снова увидела Анну. Она решила с ней поделиться своими сомнениями, невозможно все хранить в себе. Она взглянула на себя в зеркало и выбежала из комнаты.

Анна даже испугалась, увидев растрепанную, взволнованную подругу.

– Что случилось, Кэтти? Что-нибудь дома? – И когда Кэт со слезами на глазах замотала головой, Анна догадалась. – Это касается твоей пьесы.

– Ну, и?

– Все очень плохо! Я не знаю, на что решиться.

– Кэтти! Рассказывай! Неужели пьесу не приняли?

– Да нет, с этим все хорошо. Нортон, это мой агент, разведал, кому можно продать пьесу. Нам повезло, пьесой заинтересовались на Бродвее, и, это кажется невозможным, но труппа готова поставить пьесу к ноябрю-декабрю. – Кэт в растерянности взглянула на Анну. – Добавить еще кое-что? Нортон хочет, чтобы я приехала в Нью-Йорк немедленно, следующим рейсом. Я сама должна обсудить с Нортоном все детали, когда приеду туда, а он не сомневается, что приеду.

– Ты серьезно?

– Конечно. Никогда не была серьезней, чем сейчас.

– Ах, Кэтти! Так ведь это же чудесно. Я поздравляю тебя! – Во время работы, надежд, молитв Кэт боялась даже думать о таком успехе, а сейчас, когда он состоялся, она была в полной растерянности. – Что же мне делать сейчас? – Кэт не знала, плакать ей или смеяться. Но Анна и так все поняла.

– Не знаешь, как поступить с Биллом?

– Да. Что я ему скажу?

– Что ты написала пьесу, режиссер на Бродвее заинтересовался ею.

– Я спрашиваю серьезно.

– А я серьезно и отвечаю. Как быстро ты должна прибыть в Нью-Йорк?

– Чем быстрее, тем лучше. Нортон требует, чтобы я выезжала завтра же. В самом деле, речь идет о невероятных сроках постановки спектакля. Наверное, еще и потому, что моя пьеса требует мало костюмов и