– Я только что вернулся из Европы. Поэтому мы с Бо и задержались немного. Я хочу помочь вам, Скарлетт, пережить это. Не будем вспоминать прошлое, загадывать на будущее. Я хочу, чтобы вы больше не чувствовали себя одинокой, загнанной в угол. Все пройдет, – шептал Дэвид. И в душе Скарлетт поднималась волна благодарности. Таков был Дэвид, который мог, не тая обиды, появиться в нужный момент и протянуть руку помощи. Скарлетт, слушая его, взглянула на сцену и окаменела. На продажу был выставлен спальный гарнитур Кэтти.

Бо наклонился к уху Скарлетт и снова спросил:

– Тетя, может быть…? – Но она неопределенно взглянула на него и отвернулась. Только сейчас, когда на подиуме появилась мебель из комнаты дочери, она почувствовала всю чудовищность того, на что сама же и решилась: выставить на продажу, на всеобщее обозрение свою любовь, свои чувства, свою боль… Зачем все это?

– Семнадцать тысяч… семнадцать… восемнадцать… восемнадцать!., девятнадцать…, – голос аукциониста бесстрастно называл суммы, которые покупатели готовы были предложить за эту вещь, а в голове Скарлетт металась мысль: «Я должна прекратить все это. Мы с Реттом – это одно. Пусть так и будет. Но Кэтти… Весь этот фарс не должен касаться ее или того, что с ней связано…».

Скарлетт вскочила, чтобы снять с продажи вещи дочери, но в ту же секунду прозвучал резкий насмешливый голос, который как будто парализовал ее волю, заставил ее застыть в оцепенении:

– 30 тысяч!

Аукционист стукнул три раза молотком и громко провозгласил в наступившей тишине:

– Продано!

– Нет! – закричала, очнувшись, Скарлетт. – Я снимаю эту вещь с продажи!

Она обернулась и встретилась взглядом с презрительной усмешкой Ретта. Он показался ей дьяволом, поднявшимся из преисподней, чтобы окончательно ее уничтожить. Ретт и выглядел подобающим образом. Высокий, худой, с резко выступающими скулами, с безжалостными холодными глазами на смуглом, почти черном лице.

Черная широкая накидка на плечах еще больше подчеркивала его сходство с нечистой силой, посланной сюда, чтобы принести ей неумолимое возмездие.

Ретт стоял в дверях и презрительно смотрел на нее. Аукционист в недоумении и растерянности переводил взгляд с одного на другого, потом нерешительно проговорил:

– Но, миссис, вещь уже продана. Надо было обговаривать раньше, что вы забираете с продажи… Вот только, если мистер, купивший эту вещь, согласится отказаться от нее, тогда другое дело…

Скарлетт умоляюще смотрела на Ретта, и он, тоже не спуская с нее тяжелого взгляда холодных глаз, отчетливо проговорил:

– Нет, я не отказываюсь от этой вещи. Я оставлю адрес, по которому ее можно доставить, – и, резко повернувшись, покинул зал аукциона.

Скарлетт без сил опустилась на свое место, она бы, наверное, потеряла сознание и упала, если бы Дэвид и Бо не поддержали ее.

– Уйдем отсюда, тетя, – Бо решительно поднял ее, и они втроем, с трудом пробираясь между тесно поставленными стульями, пошли из зала, провожаемые любопытными взглядами.

На улице Скарлетт немного пришла в себя и обрела возможность соображать. Она остановилась в растерянности, только сейчас осознав, что ей некуда идти. «Отлично, – с неожиданной злостью на саму себя подумала Скарлетт. – Надо было хотя бы снять номер в отеле, где можно побыть в одиночестве».

Дэвид заметил ее состояние и подтолкнул Бо, который отвлекся и не сказал сразу Скарлетт, что уже все решил за нее, и они сейчас едут к ним домой.

Бо повернулся и очень серьезно посмотрел на Скарлетт.

– Только не возражай, тетя. Я знаю, что ты хотела бы после всей этой комедии побыть в одиночестве, но ты получишь все, что хочешь. Сейчас мы поедем к нам. Позавтракаем, и ты отдохнешь.

Скарлетт и не собиралась возражать, она была настолько обессилена, что ей все равно было, куда ехать, и только сказала:

– Это замечательно!

Бо нашел водителя, ожидавшего их на стоянке, и через минуту машина уже летела в сторону дома Бо, находившегося в двенадцати кварталах от их прежнего дома, на Парк Авеню, который стал тесным с рождением еще одного ребенка.

Дэвид сидел в машине рядом со Скарлетт, они молчали, потом он, поколебавшись, взял ее за руку. Неожиданно Скарлетт всхлипнула и припала головой к его плечу.

– Мне кажется, что у меня отняли все… абсолютно все… не оставили ничего… Только одиночество в доме… и дома больше нет… нет прошлого… нет ничего… ничего, Дэвид… – Скарлетт, наконец, дала волю слезам, и Дэвид только крепче сжимал ее руки.

– Все изменится в один прекрасный день, Скарлетт. Однажды вы оглянетесь на все прошедшее, и оно покажется вам всего-навсего сном. Далеким видением, которое случилось с кем-то посторонним. Все пройдет, дорогая… все пройдет, – Дэвид искренне хотел, чтобы все прошло как можно быстрей, и чтобы как можно быстрей к Скарлетт вернулось давно уже покинувшее ее душевное равновесие. Дэвид уже принял решение, как только Бо рассказал ему, что произошло у Скарлетт. Бо не вдавался в подробности, да Дэвид их и не требовал. И сейчас он хотел подождать, пока Скарлетт успокоится, и только тогда он поговорит с ней.

Они уже подъехали к дому Бо, и когда прошли в гостиную, и Джейн пошла распорядиться, чтобы подавали на стол, а Бо отправился навестить малышей, Дэвид усадил Скарлетт в кресло, а сам сел напротив.

– Что вы собираетесь завтра делать, Скарлетт, когда покинете свой дом?

Она глубоко вздохнула и взглянула на Дэвида.