– Зачем вы так? – снова спросил Ален после непродолжительного молчания. – Я же действительно хочу знать, все ли в порядке.

Батлер сел рядом с Аленом.

– А не принять ли вам чего-нибудь успокоительного? У вас был сильный шок. Послушайтесь меня, пожалуйста, давайте вызовем врача.

– Обязательно надо созывать народ! – раздраженно воскликнул Ален. – Как вам еще объяснить? Я не хочу, чтобы стало известно о случившемся.

– Так или иначе все выйдет наружу. Не могут же такие ссадины на лице зажить молниеносно?

– Я никому не буду показываться. Завтра утром уеду. Луиза и так считает, что меня здесь нет…

Он снова погляделся в зеркало.

– Вас не очень обеспокоит, если эту ночь я проведу здесь? Одна мысль, что нужно вернуться наверх, наводит тоску.

– Ну конечно. Оставайтесь, – без особого энтузиазма ответил Батлер.

Ален пошел к кровати, чувствуя, что что-то вдруг изменилось, отношения стали натянутыми, словно они опять чужие друг другу люди.

– Но если мне лучше уйти, скажите. Давайте без церемоний. Просто мне нужно поспать пару часов. Я даже раздеваться не буду. А как проснусь, так сразу и уеду.

– Как угодно, – холодно сказал Ретт.

– Вы должны мне обещать, что ничего никому не скажете. Даже Саманте.

Секунду помолчав, он добавил с досадливой гримасой:

– До чего же это все унизительно и нелепо. Теперь надо мной станут смеяться. «Ты слышал, как его отделали?» Когда человека убивают, ему по крайней мере стыда терпеть не приходится. А так вот… – Ален мучительно поморщился. – Только людей насмешишь.

Ретт, оглядев комнату, сухо перебил Перкинсона:

– Если вам что-нибудь нужно, скажите.

– Ничего. Спасибо, здесь все есть.

– В таком случае, отдыхайте. Сделайте себе еще одну примочку. И если хотите, таблетку успокоительного…

Ален отмахнулся.

– Я никогда не принимаю лекарств.

Батлер размеренной поступью вышел из комнаты и тщательно закрыл за собой дверь-шкаф, предусмотрительно опустив предохранитель. Потом погасил свет в передней и вернулся в кабинет, чтобы оттуда пройти на выход, захватив предварительно несколько бумаг, которые давно нужно было отвезти в контору.

Подкрутив газовую горелку в кабинете, Ретт хотел уже отправиться в контору, как вдруг услышал какие-то звуки. С минуту он стоял, прислушиваясь. Приглушенные крики и стук доносились из потайной комнаты. Ретт быстро подошел к двери-шкафу и открыл ее. Перед ним стоял охваченный паническим страхом Алел.

– Вы что? Заперли меня здесь?

Ретт вгляделся в его испуганные глаза.

– Для вашей же безопасности. Саманта иногда приходит убирать кабинет.

Ален выглядел совершенно обессилевшим от напряжения. Лоб его покрыла испарина.

– А почему вы не откликнулись сразу, когда я вас позвал?

Он бросился в постель.

– Я не слышал. У нас стены обиты звукоизоляционным материалом, чтобы уличный шум не беспокоил.

Ален провел тыльной стороной руки по лбу.

– Простите. Нервы у меня ни к черту. Оставьте, пожалуйста, дверь открытой. А то мне все кажется, что я в западне.

Он поправил подушки, понемногу успокаиваясь.

– Даже неловко, что я себя так вел. Подумаете, что я еще и трус ко всему. Вы когда-нибудь испытывали страх, мистер Батлер?

Напряжение наконец-то спало. Ретт поглядел на Алена снисходительно и даже с симпатией.

– Да… Я… знаю, что такое страх, – ответил тихо Ретт.

– Интересно, как же вы его познали? – заинтересованно спросил юноша. – На войне?

Батлер задумчиво покачал головой.

– Война? Вы имеете в виду гражданскую войну между янки и конфедератами?

Молодой человек кивнул.