чтобы просто поплескаться и снять некую тяжесть в организме. Однако и здесь прогадал. Ведь был же предвыходной день, и в бане у бассейна другие хорошие люди тоже отдыхали по-русски и приняли меня в свои объятия. Эдак по-славянски «ненавязчиво» мне налили пивка с рыбкой, затем добавили водочки и только после этого почему-то вдруг решили устроить соревнование по переныриванию бассейна, зная, что я хороший пловец и ныряльщик. Я не стал спорить, но и не боролся за результат. Ваши же здоровяки с большими животами сделали «заход» и, буквально царапая ногтями по дну, прошли под водой большее, чем я, расстояние. Это задело меня, честолюбивого астронавта, и я предложил поединок по армреслингу. Ваши согласились и, хитро используя особенности деревенского стола, щедро политого пивком, уложили меня, лихого вояку. Я искренне сокрушался, говорил, что сегодня не в форме и много выпил. Но меня успокоили тем, что заявили: «Мы-то уже второй день не лимонад пьем!» И вдруг решили проверить меня на знание русского языка, чем я в общем-то гордился, и предложили спеть «чисто русскую» песню: «Ридна маты моя, ты ночей нэ доспала, ты водила мэнэ у поля край сэла!» Я пытался петь, затем перешел на подвывание и никак не мог понять, почему слова вроде бы русские, но такие непонятные. Подняв руки, я признал поражение, налил всем присутствующим и сказал тост: «Вы чудесные ребята!» Затем быстро сполз на лавку и уснул. Благо, что в таких компаниях, как правило, все друзья. Меня быстро доставили в профилакторий, ласково уложили и под контролем врача оставили до утра.

На следующий день все отъезжающие в командировку собирались на площадке перед памятником Юрию Гагарину. И вдруг, как говорят, «картина маслом»: пошатывающийся П. и доктор вслед за ним с чемоданом двигаются сразу в сторону магазина «Дары природы». Быстро заполучив по паре бутылок пива, лихо выпивают их с характерным интригующим звуком. При этом бутылки открываются большим пальцем правой руки.

Временами мы сообща смеемся над такими ситуациями, подтруниваем над своими зарубежными товарищами, попадающими в ту либо иную потешную историю, и делаем вид, что не замечаем, как и наши друзья постепенно становятся неизменными персонажами таких историй. А конец у них один и, к сожалению, это не хеппи-энд.

Взять хотя бы того же Юрия Глазкова. Умница, талантливый инженер, грамотный руководитель, прекрасный докладчик и оппонент. Он хорошо владел словом и умел красиво не только рассказывать, но и писать книги. И все у него складывалось отлично, если бы не одна, но пагубная страсть. Он мог бы жить и жить, с ним было интересно и весело, но, к сожалению, ему уже было сложно без спиртного. И это сгубило Юру. Сначала забарахлила печень, и потребовалось несколько операций, которые, к сожалению, не вернули его в строй. Его уже нет с нами, а мог бы сам не укорачивать себе жизнь. А сколько еще хороших в общем- то ребят упрямо гонят себя на печальную финишную прямую...

Узнав у специалистов по транспортным перевозкам, что немецкие логисты самые «продвинутые», мы решили взять у них несколько уроков. Помощь нам предложил мой старый знакомый и хороший товарищ Зигмунд Йен, первый немецкий космонавт. Он быстро организовал встречу с нужными людьми в достаточно интересном историческом месте Берлина — крепости Шпандау, где отбывал наказание один из фашистских главарей — Гесс, а теперь там открыли модный ресторан.

Зигмунд зарекомендовал себя мудрым переговорщиком, и мы быстро решили все вопросы. Вот уж точно говорят: «не имей сто рублей, а имей сто друзей». Когда-то, в годы краха социалистической ГДР и проверок на лояльность, руководство Центра подготовки космонавтов помогло ему найти работу по профилю в Европейском космическом агентстве. Теперь он с удовольствием помогал нам в налаживании коммерческих связей с ФРГ. Мы встретились в марте 2008 года, и Зигмунд Иен пригласил нас на юбилей по случаю тридцатилетия своего полета. Хотя он летал в августе 1978-го, отмечать годовщину решили вместе с чешским космонавтом Володей Ремеком в конце мая.

Мне было интересно побывать на родине Зигмунда и посмотреть, как он обустроил музей, чтобы использовать его опыт в Звездном городке. Основная группа гостей, возглавляемая Валерием Быковским и Василием Циблиевым, прибыла в Берлин самолетом. Меня же забрали на вокзале, куда я прибыл поездом из Праги.

Празднование начали в автобусе, одновременно наслаждаясь красивыми немецкими пейзажами. Мелькали небольшие городки, явно отличающиеся от таких же в западной части Германии. Чувствовалось, что бывший гэдээровский народ потянулся в более богатые западные области, где и рабочих мест, и денег было побольше. Хотя на наш, российский взгляд и восточные немцы жили гораздо более благоустроенно, чем россияне, но, как говорят те же немцы, «у каждого свои проблемы».

Автобус замедлил ход, и в окружении гор показался городок, где в далекие предвоенные годы родился Зигмунд. Сейчас в городке осталось около 800 человек. Дома бюргеров разместились вдоль реки, рядом с которой проходила дорога, ведущая в сторону Чехии.

На въезде и выезде — дорожные знаки, указывающие, что в этом населенном пункте находится Музей космонавтики. И представьте себе — народ заезжает и знакомится с экспонатами, покупает сувениры, фотографируется у макетов корабля и различных космических аппаратов. Много фотографий посвящено советско-германскому полету. Здесь и скафандр Зигмунда Иена, и его военная форма, да и еще много чего завлекающего и прошлым, и перспективой. Под открытым небом — самолет МиГ-21, на котором летал Иен, и своеобразно выложенная на земле «конструкция» Солнечной системы — с масштабными планетами и их спутниками и орбитами. Все, как говорят, «простенько, но со вкусом». Скажу даже, с большим вкусом! Зигмунд сделал музей совсем не для того, чтобы себя «пропагандировать», а чтобы молодежь и взрослые знали об истории космонавтики и роли Германии в этом. И ведь даже в самые будничные дни здесь бывает от 50 до 150 посетителей!

Праздник тоже был организован по-немецки грамотно и пунктуально. Поздравить Зигмунда приехали все немецкие космонавты, летавшие как на советско-российской технике в рамках Европейского космического агентства, так и на американских челноках. Особенно радовало то обстоятельство, что все немецкие коллеги 3. Иена, признавая его первым немецким космонавтом, относились к нему как к глубоко и искренне уважаемому патриарху космонавтики. А еще надо отдать должное немцам за то, что никто из них не приводит примеров, связанных с историческим прошлым нацистской Германии — о ракетах и их конструкторах. А ведь как бы то ни было, опыт немецких ФАУ-1 и ФАУ-2 послужил основой и для советских ракет, и, естественно, американских. Ведь, по большому счету, Браун был выдающимся ученым и конструктором, но замарал себя нацистским прошлым. Это обстоятельство, скорее всего, и не позволяет немцам гордиться им как своим земляком, работавшим на США.

Когда официальные мероприятия закончились, Зигмунд и его соседи проявляли высшую степень гостеприимства, удивляя всех кулинарными изысками. Ну и, конечно же, вкуснейшим пивом. И весь день, и всю ночь шел пир горой. На следующий день Зигмунд принимал гостей уже в своем охотничьем домике — своеобразной даче в горах. Из нее видна уже горная территория Чехии.

И домик, и участок подарило ему руководство бывшей ГДР, но когда Германия стала единой, Зигмунду долго пришлось доказывать право собственности. В конце концов, он выкупил этот уголок у новой власти.

Мы стали готовиться к отъезду, и Зигмунд заметно погрустнел. Ведь к нему приезжали не просто гости, а настоящие друзья, умеющие ценить добрые отношения. Но все знали, что расставание не будет долгим, ведь этот седой и улыбчивый немецкий друг вскоре будет в Звездном, который он очень любит.

Году в 1985-м, во время перелета на Байконур на полковом Ту-134, выполнив все традиционные и ритуальные мероприятия, в салоне все затихли. Образовалась пауза, которую каждый использовал по-