Когда прекратилось легкое дрожание, шаги и голоса затихли, Фингайн отважился приоткрыть крышку сундука. Он увидел, что прямо напротив, на другой стороне зала башни, мужчины вскрывали ящики при помощи лома. Почему они невнимательно осмотрели его укрытие, осталось для него загадкой.

Он осторожно выскользнул из ящика. Закрыл его и вылез в окно. Он двигался бесшумно, словно тень.

В первой оконной нише он застыл. Воины искали его долго. Парочка их осталась в башне. Но большинство ушло под проливной дождь. Он призадумался, не решиться ли на атаку следующей цели. Однако было бы, пожалуй, разумнее больше не искушать судьбу. Ему нужен был способ бежать с острова. До того момента, как прибыли корабли под знаменами Древа Праха, в гавани на протяжении нескольких дней не шевелилось ничего. Он не знал, что происходит, но понимал, что уйти с острова будет трудно. Женщина-рыцарь может еще раз организовать охоту. Сейчас будет лучше поискать себе надежное пристанище.

Он осторожно спустился по лесам. Проливной дождь был ему верным союзником. Мауравани поднял капюшон и нырнул во влажную темень. Ни одна капля не проникала сквозь его толстый плащ.

Фингайн избегал оживленных улиц. Он пробирался к гавани в обход. Возникало ощущение, словно он залез в осиное гнездо. Повсюду были солдаты. Они проверяли каждого, кто встречался им на пути. Было бы умнее оставить где-нибудь лук и стрелы. Если его поймают и заставят говорить, очень скоро станет понятно, кто скрывается под плащом.

Мауравани прижался к темному подъезду. Плащ почти полностью почернел. Магия утрачивала силу. Он слегка замерз. Кормовые фонари на галере, которую привел орден Древа Праха, были зажжены. Было очевидно, что корабль вот-вот уйдет.

На его палубе и вдоль набережной кишмя кишели солдаты. Даже на воде были лодки со стражниками. Фингайн улыбнулся. Это делает задачу более интересной. Нельзя недооценивать людей, хотя он по всем параметрам превосходит их. Вероятнее всего, Сильвина стала жертвой собственного высокомерия. Тирану рассказывал ему, как обнаружил Сильвину. Ему не особенно нравился князь Ланголлиона, но причин сомневаться в правдивости его слов не было. Как Сильвина получила пулю в спину, Фингайн не понял. Должно быть, просто не повезло. Иначе объяснить это было невозможно. Он не даст судьбе наказать его подобным образом.

Ветер швырял потоки дождя о стены домов. Фингайн покинул свое укрытие. Он шел прямо на укрепленный берег. То, что предстояло сделать, было ему противно, но это был самый надежный способ бегства. Он прыгнул в воду.

Его охватило отвращение, когда темная жижа сомкнулась у него над головой. Просторный плащ мешал плыть. Он вынырнул между деревянных опор мостков, стянул с себя и сложил плащ с капюшоном.

Хотя дождь вспенивал воду, вонь была повсюду. Люди! Они сбрасывают отходы всего города в гавань и надеются, что сила приливов и отливов унесет их в море.

Мауравани приподнял голову над взбаламученной водой. Лодки ходили на слишком большом расстоянии друг от друга. Будет нетрудно пройти мимо них.

Фингайн огляделся под мостками. Дождь сюда не доставал. Вода была спокойнее. Вплотную к стене гавани подплыли наполовину сгнившие капустные головки. А еще — опухший труп кошки. Вероятно, ее бросили в воду, чтобы посмотреть, как она утонет. По сравнению с людьми тролли были философами и культурными существами.

Эльф подумал об усатом мужчине, которого застрелил. Он был другим. Интересно, что сказал ему тот рыцарь Древа Праха? Почему он хотел вышвырнуть посланника из окна? Фингайн сознавал, что он слишком долго тянул, прежде чем выпустил смертоносную стрелу. Ему очень хотелось бы знать, что произошло в комнате башни и почему капитан корабля Древа Праха затопил свое судно прямо посреди гавани. Не стали ли два крупнейших ордена врагами? Но почему тогда посланника отпустили на галеру? Нет, ломать себе голову над поступками людей бессмысленно. Они слишком непредсказуемы!

Мауравани подплыл к галере. Дождь хлестал его по лицу. Одежда, пропитавшаяся водой, была тяжелой. Холодная вода утаскивала его в глубину.

Фингайн избегал кормы галеры, хотя из-за сильного дождя свет фонарей не достигал его.

В ночи раздавались команды. Подняли весла. Корабль был похож теперь на гигантскую водомерку. Подняли носовые и кормовые канаты. Сотни весел всколыхивали темное море.

Мауравани немного откинулся назад. Нащупал рукой канат корабельной шлюпки, стоявшей прямо под кормой. Тяжело ухватился за нее и позволил унести себя из гавани.

Эмерелль задумчиво смотрела на мастера меча. Он был в белом. Он выглядел так… безупречно. В этом он превосходил Фальраха. Она никогда не сможет поговорить с ним об этом. Королева предполагала, что Фальрах по меньшей мере догадывается об этом. Ее сердце принадлежало Олловейну. Но она не могла удержать его. Он так и не оправился от смерти Линдвин. Он оставался верен ей на протяжении всех этих столетий. И как бы абсурдно и саморазрушительно ни было это, именно поэтому она любила Олловейна. Она знала, что смерть его близка. Но удержать его было невозможно. Точно так же, как нельзя удержать ветер.

— Тебе нравится этот мальчик, не правда ли?

— Не знаю, можно ли доверять ему. Его учителя сделали свою работу. Он глубоко пропитан верой в Тьюреда, впрочем, он полностью предан идеалам рыцарства. И он чувствует, что две эти части его «я» вступают в противоречие. Но я не могу сказать, чем все закончится, если он будет вынужден выбирать одну сторону.

Эмерелль улыбнулась.

— Столько слов, и ни одного ответа. Говори, не бойся. Он тебе нравится.

Мастер меча беспомощно развел руками.

— Боюсь, что не могу этого отрицать.

Королева подумала об Аруне, следившей за снами Люка в Башне Восковых Цветов. Каждый, кто проводил какое-то время с этим мальчиком, испытывал к нему симпатию. Даже она не могла закрыться от своего чувства симпатии к нему. И это несмотря на все то, что она видела в Серебряной Чаше. Он привел врага в Альвенмарк. И он снова сделает это, если она оставит его в живых. Впрочем, она может снова завоевать Гисхильду, если отправит его во Фьордландию. Его судьба и судьба Гисхильды очень тесно переплетены. Он не может умереть слишком рано. В этом случае Альвенмарк тоже будет потерян.

— Что мне с ним делать? Даже Юливее все уши прожужжала мне о том, что его нужно пощадить. Послать во Фьордландию?

— Действительно ли ты окажешь этим услугу Гисхильде? Она только начала устраиваться с Эреком. Он напоминает мне Мандреда. Может быть, не самый лучший, но зато настоящий человек. И он по- настоящему любит королеву. Иногда очень тяжело смотреть, как она обращается с ним.

«Романтичный ты мой мечтатель», — подумала Эмерелль. Но речь идет не о чувствах.

— Речь идет не о том, чтобы доставить Гисхильде радость. Нам нужна Фьордландия. Отвези Люка в королевский двор Фирнстайна. Когда Гисхильда увидит его, то вспомнит, как сильно ей нужен союз с Альвенмарком. Мы — ее последняя надежда на победу.

Олловейн сердито посмотрел на нее.

— Так ли это? Или речь идет только о том, чтобы как можно дольше удержать войну вдали от нашей родины?

— Ты — мой полководец, Олловейн. Меня интересует твое мнение, когда речь идет о битвах. Больше ничего я от тебя слышать не хочу. Все, что нам нужно, — это пара месяцев времени. Тогда у сынов человеческих больше никогда не будет возможности открыть ворота в Альвенмарк. Дай мне это время! Задержи войска рыцарей ордена. Любой ценой!