Подавленный герцог отошел от края.

— Вперед!

Колонна остановилась. Несколькими грубыми выкриками Альфадас подстегнул людей. Сделал он это и ради того, чтобы не думать о мертвом. Он уже забыл его имя, но хорошо помнил, как тот подошел к нему в Хоннигсвальде. Сначала он держался очень отстраненно, но потом вошел во вкус. Это был кузнец, который изобрел алебарды.

Но что больше всего занимало Альфадаса, так это выражение лица мужчины. Кузнец не упал, он прыгнул. И при этом выглядел счастливым!

Герцог уставился на дорогу. Еще час, быть может, больше, и они одолеют стену. Что бы ни охватило кузнеца, нужно надеяться, что оно не коснется других!

Альфадас ошибся. Прошло более двух часов, прежде чем они оставили отвесную стену позади и выбрались на широкую равнину. Пока герцог перестраивал солдат после выхода с узкой тропы, к нему подошли Олловейн и граф Фенрил. Оба эльфа в белых одеждах почти сливались с заснеженной равниной.

У Фенрила были теплые светло-карие глаза. Полные губы и всклокоченная волнистая шевелюра придавали ему менее отчужденный и холодный вид по сравнению с остальными эльфами. На нем были простой элегантный белый камзол и шелковый плащ, вздымавшийся от малейшего дуновения ветра. Не сразу Альфадас заметил сокольничью перчатку на левой руке Фенрила.

— Герцог, скоро стемнеет, — начал граф, не тратя времени на вежливые фразы. — Я бы предложил войску двигаться до наступления темноты, чтобы еще немного отойти от пропасти. Я беспокоюсь.

— Почему? — Альфадас пристально посмотрел на эльфа. Неужели он что-то утаил?

— Это все воздух. На высоте он иной. Большинство эльфов не замечают этого. Мы просто начинаем чаще дышать, когда прикладываем усилия. Но твои люди… Не знаю, как отреагируют на это они. О кобольдах известно, что некоторые впадают в экстаз и перестают владеть собой. У них начинаются галлюцинации, им видятся странные вещи.

— Например, что они умеют летать? — резко спросил Альфадас.

Олловейн смущенно отвел взгляд. А граф кивнул.

— Да, такое уже случалось.

— Ты должен был сказать об этом раньше!

— Мы думали, что с твоими людьми ничего не случится, потому что они выше ростом и сильнее.

— Есть ли еще что-то, от чего, по твоему мнению, моим людям не будет вреда, граф? Я был бы очень благодарен, если бы ты в будущем вовремя предупреждал, если тебе в голову придет какая-нибудь мелочь, которая может угрожать жизни моих людей.

Альфадас говорил все громче и громче, и некоторые воины уже начали оборачиваться на них. Они говорили на языке эльфов, и фьордландцы не могли понять, о чем беседа. Велейф Среброрукий с любопытством поглядывал на них. Заинтересовался и Ламби.

— Ты не мог бы говорить тише, Альфадас? — Олловейн поднял руки, пытаясь успокоить его.

— Есть ли еще проблемы, связанные с какими-либо надеждами с вашей стороны? — не отступал Альфадас.

Ему было трудно снова не сорваться на крик.

— Свет на льду, — произнес Олловейн. — Он может ослепить.

— Это временно, — быстро произнес Фенрил. — Мы прекрасно понимаем, что хорошо, а что плохо для твоих людей. Свет на льду не представляет опасности, просто неудобства. Такой эффект знаком нам по поведению кентавров и фавнов. Кобольды на это внимания не обращают. Предотвратить неприятности очень легко. Твои люди просто должны надеть кожаные повязки с узкими прорезями. Тогда глаза будут защищены.

Альфадас поглядел на небо. За последний час натянуло тучи. Солнце висело низко над горизонтом. Скоро станет темно. Сегодня можно не опасаться ослепнуть от снега. Об этом ему доводилось слышать. Охотники, уходившие зимой далеко на север, рассказывали. Слепота могла продлиться несколько дней.

— Я позабочусь о том, чтобы мои люди защитили себя. Следует ли мне знать что-нибудь еще?

Граф улыбнулся.

— Прости меня. Я должен был подумать о разреженном воздухе. Но ведь у меня нет опыта общения с людьми. — Он умолк. — Есть еще кое-что. Скажи людям, чтобы, если мы попадем в буран, сразу останавливались на том месте, где их застигнет непогода. Амулеты защитят их от холода. Но в снежной круговерти очень легко заблудиться. Маршевая колонна рассыплется и развеется по ветру. Во время бури важно не двигаться с места. Если случится такое, я на время приму командование. Моя свита расскажет твоим людям, как себя вести.

— Что это значит? Я утрачу командование, если пойдет снег?

— Только если начнется буря, — попытался успокоить его Олловейн. — Ты и представить себе не можешь, насколько смертоносна стихия, снежный буран здесь, на равнине. Если не отыскать укрытия, тебя просто унесет.

Альфадас не понимал, почему должен подчиняться требованиям Фенрила уже сейчас.

— Решим, если начнется буря. — Он указал на тучи. — Нас ждет буран?

— Нет, всего лишь метель.

Фенрил вдруг поднял левую руку. На нее приземлился белый сокол. В клюве у него был испачканный кровью защитный амулет.

Альфадас глядел на птицу, ничего не понимая.

— Это же… кузнеца. Человека, который упал с обрыва. Ты приказал птице вернуть амулет! Ты знал, что произойдет!

— Нет, нет, нет! — Граф Фенрил решительно покачал головой. — Я просто приказал Снегокрылу возвращать потерянные амулеты. Они очень ценны, Альфадас, для того чтобы создать такой амулет, требуется очень много времени. Мы должны получить их для наших детей! Их не так просто заменить. Я предполагал, что будут погибшие, до которых непросто добраться. Поэтому взял с собой сокола. Я не умею глядеть в будущее, герцог! Я настолько же был готов к тому, что кто-то упадет во время подъема, как и ты. Но даже без всякого волшебства мне было ясно, что в любом случае будут потери. Это война!

Альфадас развернулся и молча пошел прочь. Граф был прав. То, что эльф сделал, было разумно. И тем не менее герцогу было неприятно, что Фенрил сознательно готовился к гибели людей. Его, Альфадаса, первые смерти захватили врасплох.

Он осознал, как давно не был в Альвенмарке. И в то же время испугался, что в Фирнстайне его видели таким, каким казался ему сейчас граф Фенрил. Его план был необходим. Но подготовиться к тому, чтобы снять с недосягаемых трупов амулеты, казалось Альфадасу слишком бесчеловечным. Его ошибка! Чего можно ожидать от эльфов?! Как они могут быть человечными?

— Что с тобой? — Олловейн двинулся следом.

— Ничего! — устало отмахнулся Альфадас.

Он просто хотел побыть один, насколько это возможно для герцога посреди войска.

— Граф Фенрил хотел бы знать, не обидел ли он тебя чем-то. Если это так, он передает свои извинения.

— Мне нужно кое о чем подумать. Передай графу, что все в порядке.

Это было ложью, но у Альфадаса не было сил спорить с эльфом о том, чего тот не мог понять. Это происшествие с соколом… Это было логично, но насколько пугающе!

Альфадас шагал вместе со своими людьми. Как и остальные, он нес сумку с припасами. Герцог отказался ехать на одной из немногих лошадей. Его беспокоило, что он не может вспомнить имя кузнеца. Он говорил с простыми крестьянами, которые никогда прежде не видели земли, целиком состоящей из льда и скал. Земли, на которой никогда ничего не вырастет и за которую, тем не менее, сражаются. Он говорил с молодыми воинами из лейб-гвардии короля, которые присоединились к ним последними. Им не терпелось поучаствовать в первой битве, и они скрывали страх за хвастовством.

Больше всего Альфадасу хотелось быть с Ламби и его ребятами. Военному ярлу удавалось ни на минуту не снимать доспех мрачноватого юмора. У его воинов создавалось впечатление, что его ничто не может озадачить. И это придавало мужества. Казалось, что, пока он рядом, ничего плохого случиться не