атакуют, чтобы ускорить развязку. Зачем? Есть три возможных объяснения: а) мы находимся в каком-то опасном для них месте и способны каким-то образом стеснить их действия; б) сама наша группа представляет опасность для них, и в) кто-то спешит нам на помощь. Следует также отметить, что все гипотезы далеко не исключают одна другую…

— Что Антигона может быть точкой слияния двух миров, — сказал Лес, — вполне вероятно. И что батарея из ста мутантов может создать силовое поле — тоже весьма соблазнительная идея. Но я не вижу того, кто мог бы рискнуть — рассчитывая на минимум удачи — пуститься на поиски, чтобы спасти нас в Бездне Лебедя. Когда ты покидал Сигму, Валеран, шла ли речь о другой экспедиции?..

— Нет, — отвечал Черный принц, стряхивая пепел со своей сигарки. — Но не забывай, что мне пришлось задержаться в районе Полярной звезды и созвездия Лиры. И я искал вас по всей Бездне. Даже на Гефестионе был…

Это было чистейшей правдой. Он точно следовал по заданному маршруту и разыскивал экспедицию, затерявшуюся среди бесчисленных миров. И время потеряло для него свое значение…

— К тому же, — продолжал Валеран, — ты ведь знаешь своего отца. Даже это усилие — посылка «Надежды» — было равно для него поражению…

— Н-да…

Тонкие пластинки потолочной лепки посыпались сверху, устилая пол пещеры. Талестра инстинктивно приложила ладони к ушам, а Валеран прикусил язык. Монотонный шум слышался, казалось, со всех сторон, из древних недр Антигоны, с низкого и черного неба… И вдруг Морозов заговорил снова. Он сказал нечто странное:

— Прошу простить меня. То, что я сейчас скажу, не имеет никакого научного обоснования, но после всех этих историй с мутациями, с телекинезом и прочим я начал по-новому постигать суть многих событий… которые прежде, на Сигме, могли бы шокировать меня. Но ведь мы находимся далеко от Сигмы и от всего реального мира, не так ли? Талестра, милочка моя, разве ты не чувствуешь, как кто-то летит к нам на помощь? И что он совсем близко? А ты, Виллис?..

Ошеломленные, мы переглянулись.

И…

Яркий свет, страшный грохот взрыва заполнили пещеру. Гора зашаталась. И наступила тишина.

Тишина…

Нас всех бросило на землю.

Тишина…

Перевернутый мир медленно приходил в себя.

И тут же мы различили другие, уже близкие звуки, еще более устрашающие: клокотание болота. Свистящие вдохи. Крики… Твари наступали, должно быть, они уже заняли линию кратеров. В густом дыму, который заполнял пещеру, возникли силуэты «кузнечиков» во главе с Анг'Ри.

— Бездна Тьмы! — кричали дети в ужасе. — Она там! Она засасывает все!

— Огонь попал на щит!

— Он плавится!

Лес повернулся к Морозову и сказал ему со своим обычным сверхчеловеческим спокойствием:

— Не нас боится Мрак, а щита. Он разрушен. Пусть хранит нас теперь космос или какой-нибудь чудодей. К дезинтеграторам!

То, что последовало за этим, называется, как мне кажется, рукопашной схваткой.

На самом деле, я видела это в первый раз. И еще не раз увижу в моих снах.

Под напором густого и липкого прилива люди убивали и тут же умирали сами. Талестра, держась одной рукой за выступ и вися над пропастью, палила яростно и беспорядочно во все стороны. Лес прокладывал аккуратный широкий проход последним беглецам с линии кратеров. И Валеран, укрывшись за целой грудой мертвых тел и похожий больше, чем обычно, на черного ангела, помогал ему.

И все-таки последний из наших пассажиров был поглощен черным вихрем, когда мы покидали линию кратеров…

Именно этот момент он и выбрал, чтобы появиться со своей знаменитой эскадрой прямо над Красными горами.

Очень резко выйдя из пике на огнедышащем «Скорпионе», во главе своей эскадры он так низко пролетел над Антигоной, что порфировые скалы заходили ходуном. Рев тормозящих двигателей наполнил кратеры и концентрические переходы пещер. Фиолетовое небо адской планеты как будто разорвалось, осветилось и загорелось на линии горизонта. Это было настолько странное, даже бредовое зрелище, что, забыв на какое-то мгновение наше бедственное положение, спрутов, ящеров, радиацию, мы с раскрытыми ртами застыли на площадке у дезинтеграторов. «Ты думаешь, это он?.. Это он?..» Ко мне прижалось напряженное до предела тело Талестры, ее побледневшее лицо было обращено к чудесному видению.

— Но что он делает? — спрашивал ошеломленный Морозов. — Лучше бы он разбомбил спрутов!

— Эту возможность он предоставляет сопровождающей эскадре, — объяснил спокойный голос Валерана. — Тактика Сигмы, Лес. Я узнаю стиль.

Лес кивнул, взгляд его был особенно многозначительным. Потом он приказал спуститься в пещеру. И в самом деле — два самых тяжелых корабля опустились чуть ли не до вершин Красных гор и неумолимо, с невероятной точностью, избегая применять радиоактивное оружие, залили огнем поток желеобразных чудовищ. За ними последовали два других, потом еще два. Так они целиком очистили лес водорослей и склоны плато.

А сам «Скорпион», описав огненную дугу, поднялся высоко в небо — в то, что мы до сих пор принимали за небо Антигоны, и тяжелая свинцовая масса черно-фиолетового цвета, масса чудовищно живая и плотоядная, осветилась из конца в конец, разверзлась, как раскаленная бездна. Из этой развороченной необъятной тучи выступили длинные вялые щупальца, похожие на дохлых змей, оживших как будто под влиянием электрических разрядов, которые затрепетали и ударили изо всех сил в подножия гор, стараясь в то же время дотянуться до «Скорпиона», который своим оружием «избивал» их. Еще немного, и их объятие настигло бы его, это чувствовалось, не знаю, почему — неумолимое, живущее какой-то отвратительной жизнью, и в то же время мертвое, гниющее. Это была животная сила неизвестного мира, другой метагалактики, где все — наоборот. Еще секунда — и Талестра вскрикнула: змеиное гнездо сомкнулось на том месте, где уже ничего не было, не было «Скорпиона», испускающего огонь, не было его знакомого силуэта — и только внизу гигантские болотные растения дотлевали густым опаловым дымом, да корабли эскорта безостановочно кружились над равниной. Именно в этот момент до меня дошло толком: Мрак, Язва были, по-своему, живым существом… Невероятная неудовлетворенность, родственная досаде чудовищного зверя, раздраженного, что у него отняли добычу, повисла в воздухе, ставшем еще плотнее и темнее. Потом липкие тучи стали медленно расходиться…

— Будет лучше, если вы спуститесь в пещеру, — сказал Лес, обращаясь к нам с Талестрой. Но моя подруга и «кузнечики» застыли, обратив глаза к небу…

— Кр-расиво… — прошептал Джелт.

Анг'Ри добавил:

— Он сейчас вернется. В'увидите насто'бой!

Я сомневаюсь, что он сам полностью понимал все свои выражения, но и мы знали, что конец «Скорпиона» будет нашим концом.

Но он появился так же неожиданно, как исчез, в центре ярко-красного жидкого облака. Он закружился вихрем, словно бешеный, ощетинился своими лазерными лучами, горизонт опять покрылся невиданными свечениями, и на этот раз в воздухе почувствовалось нечто вроде вспышки сильнейшей боли, как будто он физически ранил, искромсал гнусное чудовище, которое засасывало эту планету, и оно скрючилось под ударами огненных хлыстов. И под звуки грома, совсем не похожего на шум двигателей, мы ясно увидели это: черная тень, живая туча, начала отступать. Это движение было противоположно действию засасывания, которое до сих пор затягивало Антигону — зверь был ранен и пытался убежать…

А прямо над нашими головами невредимый «Скорпион» — на этот раз в сопровождении своей эскадры — продолжал палить из всех своих дезинтеграторов…

И вдруг наступил день. На обеих сторонах Антигоны.

— Виллис! Виллис!