— Мистер Берк, мне пришла в голову мысль взять сыновей в лес и выбрать рождественскую елку для парадного холла Уоберна. Но если Френсис хочет сам получить от этого удовольствие, мы подождем его возвращения.

— Его светлость никогда не принимает участия в выборе ели и в развешивании украшений. Он оставляет это прислуге и мне. Поскольку я решил, что мы займемся этим сегодня, наши намерения вполне совпадают, милорд.

— Зовите меня Джоном, мистер Берк. Я скажу мальчикам. Полагаю, вы возьмете тележку и пару сильных лакеев, которые отнесут елку в дом?

— Мы возьмем две повозки — одну для елки, другую для падуба, плюща и омелы, которые соберут горничные. Лучший выбор елей — в лесу на северной окраине Уоберна.

Джон и сыновья уселись на лошадей и поехали в северном направлении впереди повозок.

— Хорошо, что вчера пошел снег. Вокруг стало так красиво.

— А мы будем помогать рубить елку? — спросил Уильям.

— Да, мы все примем в этом участие. Мистер Берк положил в тележку несколько топоров.

Они ехали почти час, прежде чем оказались там, где росли высокие ели. Джон обернулся на мистера Берка, ожидая, что тот кивнет с одобрением, но Берк покачал головой и жестом предложил ехать дальше в северном направлении.

— Надеюсь, Джонни, ты не озяб?

— Нет, папа. Мне очень нравится ехать верхом. Я видел много зайцев, и мы с Уиллом заметили пару оленей.

Они проехали еще мили две и наконец оказались у лесистого участка, где среди лиственниц возвышались несколько великолепных высоких сосен. Всадники спешились, повозки остановились.

— Давайте, ребята, выбирайте рождественскую ель, — велел Джон.

— Я думаю, выбирать должны Френсис и Уильям. Меня не будет здесь на Рождество, — заметил Джонни.

Горничные соскочили с повозки и пошли в глубь леса собирать плющ и омелу.

— Мне не управиться с топором, поэтому я, наверное, помогу резать плющ и наберу немного сосновых шишек, — решил Джонни.

Сначала Френсис, потом Уильям по очереди работали топором. Они очень старались, но им удалось прорубиться только до половины крепкого ствола, и в конце концов они отдали топор отцу.

Джон снял плащ и приступил к делу.

— Вы проделали самую трудную часть работы. Теперь осталось уже немного.

Послышался треск, похожий на выстрел в морозном воздухе, и мальчики радостно вскрикнули. Дерево начало падать, и тут Джон увидел санную упряжку. Дерево рухнуло в одном футе от саней, лошади заржали в испуге и стали на дыбы. Человеку, державшему в руках вожжи, понадобилось немало умения, чтобы справиться с лошадьми.

В этом человеке Джон узнал брата, а рядом с ним, вцепившись в борт саней, сидела бледная леди Джорджина. Джон пришел в ярость оттого, что Френсис подверг Джорджину опасности.

— Какая глупость! Вас могло убить!

Он вонзил топор в ствол дерева и подошел к лошадям, чтобы успокоить их. Френсис делал вид, что ему все нипочем — ведь с ним была его прекрасная дама.

— Тогда ты стал бы герцогом Бедфордом. Но общество ни за что не поверило бы, старина, что это просто несчастный случай!

Джону это не показалось смешным.

— С вами ничего не случилось, леди Джорджина?

— Да, благодарю вас. Это такая редкость — что кто-то из землевладельцев сам рубит для себя рождественскую ель, и я была готова поклясться, что мы наткнулись на моего отца.

— Какая жалость, старина, что вас приняли за чьего-то отца, — насмешливо бросил Френсис брату.

При этих словах Джорджина выгнула бровь:

— А вы, ваша светлость, смогли бы свалить топором дерево высотой двадцать футов?

— Моя дорогая леди, у меня есть для этого слуги.

— Очень жаль, Френсис.

Она надула губки.

— Когда вы так надуваете губки, я не понимаю, собираетесь ли вы меня поцеловать или плюнуть на меня.

— Можете быть уверены, что не первое из двух, — дерзко ответила Джорджина.

На этот раз пришла очередь Джона посмеяться над братом. Но смех скрывал его истинные чувства. Он видел, как они смотрят друг на друга, слышал их взаимное подшучивание, и все внутри у него сжималось.

Из-за деревьев появился Джонни:

— Я слышал, как заржали лошади, — что случилось? Ах, это Джорджи и дядя Френсис. Вы катаетесь на санях… как это весело!

— Здравствуй, Джонни. Не хочешь ли проехаться вместе с нами?

Джорджина сделала вид, что не замечает хмурого лица своего спутника. Джонни посмотрел на отца.

— Я… мне бы и в голову не пришло навязывать вам свое общество, леди Джорджина.

— Вздор! — Она бросила взгляд на его отца, неодобрительно смотревшего на них. — Я настаиваю. Ты можешь прокатиться с нами, пока остальные будут грузить ель на повозку. Иди и садись сюда, между нами.

— Если вы придвинетесь ко мне, — предложил Френсис, — Джонни сможет сесть сбоку, и оттуда ему будет лучше все видно.

Но Джорджина отвергла его предложение.

— Я хочу, чтобы Джонни сел рядом с вами, Френсис, и тогда вы сможете на какое-то время передать ему вожжи.

И она протянула руку, ожидая, что Джон Расселл поможет ей выйти из саней, чтобы Джонни мог сесть в середине. Джон принял протянутую руку и крепко сжал ее. Не настолько крепко, чтобы ей стало больно, недостаточно, чтобы дать ей понять — он разгадал ее уловки и одобряет их.

Джорджина улыбнулась своей таинственной улыбкой: она поняла, что Джон заметил ее ироническое самодовольство, вызванное тем, что, пустив в ход свои чары, она без труда заставляет его братца исполнять ее пожелания. Ей показалось забавным, что они с Джоном могут общаться без слов. Когда Джонни уселся, она прыгнула в сани, и лошади рванули вперед.

Френсис замедлил их бег и, чтобы угодить Джорджине, обнял своего племянника и отдал ему вожжи.

— Будь внимателен с лошадьми — не давай им воли. Это кобылы, и сейчас они немного нервничают.

— Вам не нравится, когда женскому полу дают волю?

— Ради одной особы женского пола я могу изменить свое мнение.

— А вдруг окажется, что одной особе женского пола ваше мнение совершенно безразлично? Она просто закусит удила и помчит, забыв обо всем.