Подскочив к подоконнику, она непринужденно и плавно закинула на него ногу и схватила себя за стопу. Все это делалось напоказ, но я сама когда-то занималась аэробикой, так что сразу распознала профессионалку. Мелани скользнула взглядом по Табите, потом посмотрела на Мэттью. На лице оруженосца изобразилась мука, он поднес руку к уху, имитируя телефонный разговор. Тут подоспел и Фишер. Вел он себя странно: глаза вращаются, губы беззвучно шевелятся, а руки так и мельтешат в воздухе.

Покончив с растяжкой, Табита направилась к сцене.

– Ну, когда начнем? – с энтузиазмом воскликнула она. – Знаете, еще в балетной школе я разучила одну эффектную поддержку, думаю, можно было бы использовать, когда Хэзел подходит ко мне. А где Фишер? Ой, привет! Помнишь ту поддержку, а? Ты поднимаешь меня, придерживая за голень. Ну да, мы с Фишером вместе ходили в танцкласс. Ну вот, я подумала…

Тут наконец стало понятно, что означала дикая жестикуляция Фишера и мимическое представление Мэттью. На пороге стояла Фиалка, одетая более чем рационально: дутая куртка, водолазка, спортивные штаны в обтяжку и туфли на каучуковой подошве – все от Ральфа Лорена [37]. С видом примадонны она замерла у двери, ожидая, когда все оглянутся. Довольная улыбка, гулявшая по ее лицу, исчезла, как только Фиалка поняла, что всеобщее молчание вызвано отнюдь не благоговением.

– Привет всем! – произнесла она медовым голоском и двинулась по проходу. – Меня зовут Фиалка. Прошу простить, что не пришла раньше. Теперь я буду работать как лошадь! Клянусь! – Огромные глаза обежали всех, остановились на Хэзел. – Ах, ты, наверное, Хэзел, правда? – очень приветливо спросила она.

Хэзел высилась настоящей скалой рядом с крохотными Фиалкой и Табитой. Только теперь я сообразила, почему она отказалась от печенья: при таком телосложении каждый лишний фунт может оказаться роковым. Хэзел невольно ссутулилась и, опустив голову, смущенно пробормотала:

– Привет.

Табита же держалась более чем уверенно. Она даже сделала несколько шагов вперед и окинула Фиалку уничтожающим взглядом. Ее глаза блестели, руки были решительно уперты в бедра – этакая танцовщица фламенко у Хоакина Кортеса, предлагающая сопернице сразиться за право танцевать с самим мистером Тонконожкой[38].

– А меня зовут Табита, – представилась она. – Я и понятия не имела, что ты сегодня объявишься. Меня никто не предупредил.

Фиалка, мгновенно разобравшись, что к чему, тут же взяла ситуацию под контроль:

– Ах, прости, дорогая моя, пожалуйста, прости! Но на твоем месте я бы скорее набросилась на несчастного Мэттью. Как, ты сказала, тебя зовут?

– Табита. Но…

– Ах, благодарю за помощь, милая Табита. Так благородно с твоей стороны сохранить для меня роль тепленькой. То же самое сказал Энтони Кэвендиш своему дублеру, в которого был безумно влюблен. Поразительно смешно. – Фиалка сняла куртку и осмотрелась, полагая, что с Табитой покончено. – Ах, знаете, я здесь никогда раньше не бывала. Тут есть кофе? Я бы сварила для всех, – быстро добавила она, как примерная девочка. – Фишер, миленький, покажи мне, где вы варите кофе.

Подхватив Фишера под руку и не замолкая ни на секунду, Фиалка отправилась на кухню. Она четко дала понять, что не собирается защищать свою территорию от такого незначительного существа, как Табита. Хэзел задумчиво и на удивление невпопад для такой хорошей актрисы сказала:

– Она даже симпатичнее, чем по телевизору, да? Табита задыхалась, на глазах у нее сверкали слезы ярости.

– Табита, – быстро сказала Мелани, – выйдем на минутку, хорошо? Нам нужно поговорить. Мне кажется, мы неправильно друг друга поняли.

Злая и расстроенная Табита поплелась за Мелани на улицу. Я подумала, что Мелани стоило бы побеседовать с ней на кладбище, благо оно под боком. Может, и грубовато, но вполне уместно. А еще у меня возникли подозрения, что реплика Хэзел, возможно, была вовсе не так уж невинна. Она ударила Табиту в самое больное место. И если Хэзел из породы подстрекательниц – а тихони часто бывают самыми подлыми из всех, – то у нее будет достаточно поводов пустить в ход свое мастерство.

Моя гадкая натура уже потирала руки, предвкушая череду скандалов. Актеры ведь такая невыдержанная публика – сплошные эмоции. Правда, убийства я не предвидела. Предсказания и прочая мистика не по моей части. Трудно стать мистиком, если тебя лишили девственности в полночь на кладбище, прямо на могильной плите, а ты при этом никакой иной дрожи не ощутила – только бы подбородок щетиной не исцарапали.

Поговорив с Мелани, Табита влетела в зал, схватила сумку, взмахнула волосами, еще раз злобно глянула на Фиалку и со всех ног бросилась вон.

Фиалка сделала вид, что ничего не заметила: великолепная, профессионально отработанная тактика, которую я взяла себе на заметку. Помимо прочего, своим беззаботным видом Фиалка сумела навести страх и на Хэзел, которая словно язык проглотила. Правда, лишь до начала репетиции. На сцене ее ничто уже не могло смутить.

Наблюдая, как постепенно выстраивается сцена с четырьмя любовниками, я поняла, насколько успех спектакля зависит от правильного подбора актеров. Фиалка в роли Гермии была избалованной девчонкой, привыкшей не только к исполнению всех желаний, но и к тому, что все в нее влюблены. Сомнения Герми, обнаружившей, что оба поклонника променяли ее на Елену, она сыграла с дикими вспышками раздражения. Хэзел тоже была раздражена, полагая, что все вокруг сговорились сыграть с ней злую шутку. Мальчикам приходилось сложнее, поскольку их роли были полностью идентичны. Мне показалось, что Фишер играет намного лучше Пола-Лизандра, который склонялся к дешевой театральности. Узнав, что Табита не будет играть Гермию, Пол не смог скрыть разочарования. Она тоже обожала позы, так что они хорошо дополняли друг друга.

Где-то через час я вышла из зала, притулилась на кладбищенской скамье и стала набрасывать на листе бумаги эскиз декорации. Круглый задник для «Вирджинии Вулф» был затянут искусственным плющом – садовая ограда, видимая сквозь окно дома. Показывая театр, Баз похвастался, что искусственный плющ стоил прорву денег. Тысячу фунтов! Оправившись от шока, я спросила, можно ли будет взять немного фальшивой зелени, когда разберут декорации. Так сказать, творческая утилизация отходов. Выкрашу в серебристый цвет и облеплю им мобили, можно даже просверлить дырки и затолкать плющ в них так, чтобы казалось, будто он растет из декораций.

Могильные плиты были беспорядочно разбросаны на пушистом зеленом ковре. За плитами покачивали ветвями величественные и, несомненно, очень древние дубы, отбрасывавшие на лужайку глубокие тени. Пробиваясь сквозь листву, солнечный свет мозаикой ложился на посеревшие от времени камни, мерцали цветные блики от церковных витражей. Неровно подстриженная трава отливала изумрудами. Этакая маленькая открыточная Англия для туристов. И, несмотря на банальность, красота сказочная: зеленая страна в зеленых тенях. Вдохновленная пейзажем, я принялась экспериментировать с эффектами. Почему бы не взять эти дубы как натуру для декораций?

И тут меня бесцеремонно похлопали по плечу. Я подпрыгнула, точнее, попыталась: не так-то это просто, если сидишь на кладбищенской лавочке по-турецки.

– Прости, дорогая. Мы тебя напугали? – Хьюго заглянул в блокнот. – Хм, интересно. Нельзя сказать, что ты потрясающая рисовальщица, но идея занятная.

– Отвали! – Я шлепнула его блокнотом.

– А мне можно посмотреть? – Софи взяла у меня из рук блокнот. – О, по-моему, здорово! Сюрреалистический лес. Я как раз думала, что можно было бы надеть на эльфов венки. Или разбросать их среди этого плюща. Призрачные создания в призрачном лесу.

Софи, со своим ежиком на голове и острыми ушками, сама будто сбежала с картины Дали. На ней был