оливковую ветвь: «Владыка к тебе милостив». Педант ответил: «К свинье моей пусть он будет милостив, а надо мною владык нету».
Древнегреч.
25
— Для чего существуют критики? — спросили Плиния Младшего.
— Никто не выслушивает порицаний терпеливее людей, больше всего заслуживающих похвал, — ответил он.
Древнерим.
26
Политик поучительно изрек: «Отказаться плясать под чужую дудку может позволить себе только тот, кто рассчитывает получить оркестр».
Шумер.
27
Мудрец неоднократно говаривал: «Для счастливых целая жизнь — такое короткое время, а для несчастных людей одна ночь бесконечна».
Сир.
28
Плиний Младший говорил:
— Пишу о том, о чем пишу, наученный опытом.
— А конкретно, о чем сейчас? — спросил его ученик.
— О том, что сколько славы у образованных людей скрывает и похищает их скромность или уединенная жизнь! А мы, собираясь говорить или читать, боимся только тех, кто выставляет напоказ свои занятия, тогда как те, кто молчит, значительно превосходят их тем, что чтят величайшее произведение молчанием.
Древнерим.
29
От вельможи, ругающего философа, тот молча пошел прочь, а вельможа, следуя за ним, говорил:
— Чего бежишь? Философ ответил:
— Если ты властен говорить зло, то я силен того не слушать.
Рим.
30
Ворчуну-сенатору кто-то сказал: «Я хотел тебя повидать». Тот ответил: «А я хотел бы, чтобы ты ослеп».
Древнерим.
31 Друзья корили стратега Алкивиада[10], который, в частности, прославился тем, что сначала организовал военные экспедиции Афин, а потом — против Афин, сначала поддерживал олигархические, а потом демократические правительства:
— Ну что ты нашел в этой гетере Лаисе, зачем путаешься с ней? Ведь она не любит тебя!
— Вино и рыба меня тоже не любят, но мне они все равно очень нравятся, — отвечал Алкивиад.
Древнегреч.
32 Оратор и политический деятель Цицерон[11] писал: «Направлять, приказывать, что справедливо, полезно, согласно с законами — таковы задачи должностных лиц. Законы приказывают должностным лицам, должностные лица народу. Можно сказать, что правительство есть творящий закон».
Древнерим.
33
Один из главных советников императора, окончив речь, изрек:
— Я полностью сбросил свою кожу. Осталось одно подлинное естество.
Кит.
34
Дионисий[12], тиран сиракузский, послал Филоксена, критиковавшего его поэмы, работать в каменоломни. Спустя некоторое время деспот вновь потребовал его во дворец и пригласил вторично выслушать свои стихи. Филоксен слушал со вниманием. Потом, поднявшись, вдруг направился к дверям.
— Куда ты? — спросил тиран.
— Государь, я возвращаюсь в каменоломни, — ответил тот.
Древнегреч.
35
Ученик спросил Сократа[13]: «Как объяснить, что на твоем челе нет следов печали?» Сократ ответил: «У меня нет того, о потере чего стоило бы печалиться».
Древнегреч.
36
Философа спросили: «Чем ты отличаешься от царя?» Тот ответил: «Царь — раб своих страстей, я же — их хозяин».
Древнегреч., ассир.
37
Как известно, прославленный греческий баснописец Эзоп был рабом. Однажды хозяин послал его в город с каким-то незначительным поручением. По пути его встретил судья и строго спросил:
— Куда ты держишь путь?
— Не знаю, — ответил Эзоп.
Это показалось судье подозрительным, и он приказал отвести Эзопа в тюрьму.
— Но я же сказал сущую правду, — уверял Эзоп, — откуда мне было знать, что я попаду в тюрьму.
Судья засмеялся и приказал отпустить его.
Древнегреч.
38
Однажды, искупавшись в яме с водой, Диоген грелся среди камней на солнце. Мимо проезжал Александр Македонский с огромной свитой. Увидел этого философа и сказал, обращаясь к нему: «О нищий мудрец, попроси у меня, и я дам тебе все, что пожелаешь». И философ ответил: «Прошу тебя, не заслоняй мне солнца».
Древнегреч.
39
Философа спросили, в каком обществе спокойнее жить? Философ отвечал: «Где все равные и правда сильна, а неправда гонима. Но там худо, где много судей и много лекарей».
Рим.
40
«Почему царь не любит тебя?» спросили мудреца. Он ответил: — «Царям свойственно не любить тех, кто их превосходит».
Древнегреч.
41
На перстне Пифагора[14] был отчеканен такой девиз: «Временная неудача лучше временной удачи».
Древнегреч.
42
Почему завистники всегда чем-то не удовлетворены? — спросили Аристотеля[15].
— Потом)', что их сушат не только собственные неудачи, но и успехи других.
