— Позвольте мне внести ясность. — Мистер Демпстер снял очки и принялся тщательно их протирать. — Я вовсе не предлагаю каких-либо коренных перемен в политике, проводимой отелем. Как бизнесмен, я придерживаюсь мнения, что с местными обычаями и взглядами надо считаться. Единственно, о чем я думаю: если подобная ситуация повторится, нужно постараться, чтобы это не дало таких результатов.

И снова в кабинете наступила тишина.

Внезапно Питер Макдермотт почувствовал, что все взгляды устремлены на него. И он с замирающим сердцем понял, что вдруг, без всякого предупреждения, наступила решающая минута — первый, и, пожалуй, самый серьезный пробный камень для него как будущего руководителя. От того, как он сумеет выйти из создавшегося положения, во многом зависела и судьба отеля, и его собственная. Питер подождал, тщательно обдумывая, что он намерен сказать.

— То, о чем шла здесь речь, — тихо проговорил Питер, кивнув в сторону адвоката помоложе, — к сожалению, правда. Делегату проходившего у нас конгресса было отказано в заранее зарезервированном для него номере. Это был стоматолог, причем, насколько мне известно, пользующийся исключительной репутацией, но, к несчастью, негр. Как это ни печально, однако в номере отказал ему я. С тех пор я принял для себя твердое решение: ничего подобного больше не повторится.

— Я сомневаюсь, чтобы вам, как вице-президенту, пришлось когда-либо… — начал было Эмиль Дюмер.

— Но я никому не разрешу действовать так в отеле, которым я руковожу.

— Весьма радикальное решение, — смазал банкир и поджал губы.

Уоррен Трент резко повернулся к Питеру.

— Мы ведь все это уже обсуждали.

— Джентльмены, — мистер Демпстер снова надел очки, — мне кажется, я выразился достаточно ясно; я вовсе не предлагаю каких-либо коренных перемен.

— Но, мистер Демпстер, я их предлагаю. — Если уж необходимо скрестить шпаги, подумал Питер, так надо делать это сейчас, и дело с концом. Либо он по-настоящему будет управлять отелем, либо — нет. Выяснить это нужно, и чем скорее, тем лучше.

— Я хотел бы быть уверенным, что правильно понимаю вашу позицию, — подавшись вперед, сказал монреалец.

Внутренний голос предостерегал Питера, что он совершает оплошность.

Но он не обратил внимания на предостережения.

— Моя позиция весьма проста. Я буду работать в этом отеле только при условии полного отказа от сегрегации.

— А не слишком ли вы торопитесь диктовать свои условия?

— Насколько я понимаю, — тихо сказал Питер, — ваш вопрос объясняется тем, что вы осведомлены относительно некоторых деталей частного характера…

— Да, осведомлены, — кивнул мистер Демпстер.

Питер заметил, что Кристина не отрывает взгляда от его лица.

Интересно, что она обо всем этом думает, промелькнуло у него в голове.

— Тороплюсь я или нет, — сказал Питер, — но я считаю необходимым ознакомить вас с моей позицией.

Мистер Демпстер вновь стал протирать стекла очков.

— Вероятно, все мы уважаем твердость убеждений, — обратился он к присутствующим. — Тем не менее, мне кажется, что с данным вопросом можно повременить. Если мистер Макдермотт не возражает, мы можем не принимать сейчас окончательного решения. А позже, через месяц-другой, снова вернемся к данному предмету.

«Если мистер Макдермотт не возражает». А ведь монреалец, подумал Питер, весьма дипломатично предложил ему выход из создавшегося положения.

Весьма известная схема. Сначала наскок, успокоенная совесть, провозглашение символа веры. Затем небольшая уступка. Разумный компромисс между разумными людьми. Снова вернемся к данному предмету. Что может быть интеллигентнее, разумнее. Разве это не тот умеренный, миролюбивый подход к разрешению проблем, который столь мил большинству людей? Взять хотя бы стоматологов. Их письмо с резолюцией, осуждающей действия администрации отеля в отношении доктора Николаса, пришло только сегодня.

Да, конечно, отель стоит перед лицом немалых трудностей. И время для постановки вопроса об изменении политики сегрегации — самое неподходящее.

Уже сама по себе смена руководства вызовет проблемы, — зачем же выдумывать еще новые. Возможно, в подобной ситуации самое мудрое — переждать.

Но в таком случае никогда не дождешься подходящей минуты для коренных перемен. Всегда найдется причина, чтобы не прибегать к ним. Питер вспомнил, что совсем недавно кто-то говорил ему об этом. Но кто?

Доктор Ингрэм. Пылкий президент ассоциации стоматологов, который подал в отставку, потому что предпочел карьере служение принципу и в праведном гневе покинул «Сент-Грегори» вчера вечером.

«Время от времени нужно сопоставлять то, чего ты хочешь, с тем, во что ты веришь, — сказал он. — А вы, Макдермотт, не сделали этого, когда у вас была такая возможность. Вы слишком беспокоились об этом отеле, о своем месте… Бывает, человеку вторично представляется такой случай. И если это произойдет, — не упустите его».

— Мистер Демпстер, — сказал Питер. — Закон о гражданских правах составлен достаточно ясно. И сколько бы мы ни откладывали наше решение, сколько бы ни пытались закон обойти, итог будет все равно один.

— Насколько я слышал, — сказал монреалец, — идет еще немало споров вокруг прав отдельных штатов.

Питер нетерпеливо потряс головой. И обвел взглядом сидевших за столом.

— Я считаю, что хороший отель должен идти в ногу со временем. А сейчас нельзя оставаться безразличным к вопросам, касающимся прав человека. И лучше, если мы поторопимся понять и принять эти перемены, нежели будем ждать, пока нас заставят сделать это. Я только что заявил, что никогда не выдворю из отеля такого доктора Николаса. И я не собираюсь менять свое решение.

— Не все же они будут докторами Николасами, — презрительно заметил Уоррен Трент.

— Мы придерживаемся определенных норм, мистер Трент. И будем их придерживаться — только надо быть немного гибче.

— Предупреждаю вас! Вы доведете этот отель до краха.

— Для этого, кажется, существуют и другие способы.

Выпад Питера вызвал краску на щеках Уоррена Трента.

Мистер Демпстер сидел, внимательно разглядывая свои руки.

— К сожалению, похоже, что мы зашли в тупик. Мистер Макдермотт, учитывая ваши взгляды, нам, возможно, придется пересмотреть… — монреалец впервые заколебался. Он бросил взгляд в сторону Альберта Уэллса.

Маленький старичок сидел нахохлившись в своем кресле. Под устремленными на него взглядами он, казалось, и вовсе сжался. Тем не менее он выдержал взгляд мистера Демпстера.

— Чарли, — сказал Альберт Уэллс. — По-моему, мы должны дать молодому человеку возможность проявить себя. — И он кивнул в сторону Питера.

И мистер Демпстер, не моргнув глазом, объявил:

— Мистер Макдермотт, ваши условия приняты.

Совещание заканчивалось. В отличие от царившего ранее единодушия, теперь ощущалась напряженность и неловкость. Уоррен Трент, с кислым выражением лица, намеренно игнорировал Питера. Юрист, что постарше, всем своим видом выказывал осуждение, а его младший коллега держался с подчеркнутым безразличием. Эмиль Дюмер сосредоточенно беседовал с Демпстером. И лишь один Альберт Уэллс, казалось, забавлялся тем, что произошло.

Кристина первой направилась к двери. Однако она тут же вернулась и подозвала Питера. В приемной его дожидалась секретарша. Питер достаточно хорошо знал Флору, чтобы понять: раз она здесь, значит,