Новый звук добавился к окружающему их коллажу — звук ветра в том, что могло бы быть телефонными проводами.
— Не знаю, знаком ли ты с оперой «Парсифаль», — сказал Каспер, — если нет, то рекомендую послушать. Вагнер дошел до последней черты. Был в бегах от кредиторов. Такое случается с великими. Он получил прибежище. С видом на воду. Как здесь. Там он написал «Парсифаля». В нем есть великолепная сцена. Действие происходит в Страстную пятницу. Как и сегодня. Третье действие. Вокруг героев вырастает замок Грааля. Ты начинаешь понимать, что это не физическое место. Что он возникает в воображении. Поэтому у него все и получилось.
Фибер посмотрел на Каспера. На гранит стен.
— Они вполне материальные, — заметил он. — Какое тут воображение!
Каспер открыл дверь машины, Франц схватил его за руку.
— Ты что, туда собрался? Совсем спятил?
— Понимаешь, я что-то обещал Кларе-Марии, — сказал Каспер, — и мальчику тоже, хотя и не встречался с ним. Я, наверное, обещал им, что буду носить их на руках из повозки. В тепло.
Желтые глаза смотрели на него. Последние остатки того доверия, которого на самом деле и не было, исчезли.
— Я ездил сюда раз десять, если не больше. Тут все охраняется, как на военном полигоне. Вооруженная охрана. Видеокамеры. Инфракрасные датчики. Ты и шага не сможешь ступить.
Каспер открыл дверь и ступил на асфальт.
Руки мальчика вцепились в его пиджак, как клешни.
— Они ошибались. Эти сестры. Ты рехнулся!
Они перешли дорогу. Звук слышался совсем недолго. Благоприятные соположения звуков мимолетны.
9
Каспер взялся за ручку двери кондитерского магазина. Магазин оказался закрыт, стоящий за кассой ангел, улыбаясь, покачал головой.
— Повернись-ка ко мне спиной, — попросил Каспер.
Тот повернулся, на его белой рубашке Каспер написал авторучкой: «Моя любимая сегодня вечером уплывает. Только при помощи шоколада я могу выразить свою печаль. Будьте милосердны!»
— Что ты собираешься делать? — спросил Франц Фибер.
Девушка подошла поближе. Она прочитала написанные на рубашке слова, засмеялась и открыла дверь.
— Я и не знала, что отсюда отправляются суда, — сказала она.
— Это от «Конона», — сказал Каспер. — Сегодня ночью мы отправляем дирекцию в командировку. С собственного причала. Я хочу подарить своей возлюбленной большое шоколадное яйцо и двенадцать булочек мокко.
Девушка упаковала яйцо.
— Это должно быть сюрпризом для них, — сказал Каспер, — как вы думаете, где лучше войти?
Она кивнула в сторону магнолиевой аллеи.
— Это черный ход. Там дежурит только один охранник. И нет камер. Главный вход закрыт. А у служебного входа камеры и много охраны.
Булочки мокко улеглись в коробку, каждая из них — в обертке из розовой папиросной бумаги.
— Записать на счет?
Мимо проехала патрульная машина. Каспер взял Франца под руку. Если бы он не сделал этого, тот бы упал.
— Как обычно, — сказал Каспер. — И еще воздушный поцелуй от вас. Можно его тоже записать на счет?
Девушка покраснела. Ей было самое большее восемнадцать.
Они пошли к двери. Девушка послала Касперу воздушный поцелуй.
— Это совершенно бесплатно, — сказала она.
Двери за ними закрылись, Фибер уставился на него, на минуту страх сменился удивлением.
— Тебе скоро стукнет пятьдесят, — сказал он. — Ты полный банкрот. Кому ты нужен?
— Многие из великих нравились молодым девушкам, — заметил Каспер. — Элвис. Киркегор. Регине Ольсен было тринадцать. Присцилле — четырнадцать.
Они приближались к смуглым подросткам.
— Нас зарежут, — прошептал Фибер.
Каспер настроился на их звучание, оно ему понравилось. Есть много причин, по которым человек выпадает из общества. Одна из них состоит в том, что в обществе мало места для сумасбродства. По меньшей мере двое из мальчиков звучали так, как будто в их гороскопе присутствовал большой квадрат. Через десять лет их не будет в живых, они будут высланы или же займут какие-нибудь руководящие должности.
На шухере стоял самый младший — мальчик не старше четырнадцати лет, с глазами, которые уже повидали более чем достаточно. Каспер остановился в нескольких метрах от него. Поставил коробку с булочками на землю и кивнул в сторону магнолиевой аллеи.
— Нам надо попасть внутрь, — сказал он. — До того, как проедет следующая патрульная машина. Это означает, что надо выманить его из будки. Вопрос в том, сможете ли вы это сделать.
Мальчик покачал головой.
— Это не вопрос, — ответил он. — Вопрос в том, что нам с этого будет?
Каспер положил пятисоткроновую купюру из полученных им средств фонда на коробку.
— Когда я был маленьким, — заметил он, — мы бы сделали такое за суфле в шоколаде.
— Это было до Первой мировой войны, — сказал мальчик. — С тех пор все подорожало.
Каспер положил еще одну купюру на коробку.
— Мне нужно иметь небольшую фору, — уточнил Каспер, — он не должен видеть, как я войду в здание.
Фибер прислонился к фонарю.
— Подожди полчасика, — сказал Каспер. — Если я не вернусь, звони в полицию. И поставь в известность моих наследников.
— Нет у тебя никаких наследников. И никакого наследства.
Каспер пересек променад. Звук костылей следовал за ним. У Фибера в глазах стояли слезы.
— Я боюсь оставаться здесь один.
Черный ход находился в пятидесяти метрах от начала магнолиевой аллеи. Каспер поставил яйцо на полку перед стеклом.
— Мы — ближайшие друзья Аске Бродерсена — сказал он. — Мы написали ему пасхальное письмо.[52] Он отгадал, от кого оно. Поэтому мы принесли ему яйцо.
Охраннику было под шестьдесят, тщательно выглаженная зеленая форма, серые глаза и два сантиметра бронированного стекла между ним и посетителями.
— Я бы хотел сам его передать, — сказал Каспер.
— Я сейчас позвоню ему.
— Тогда не получится сюрприза.
Серые глаза стали отсутствующими. Каспер поднял руку.
Булочка мокко попала в стекло. Булочки были домашнего приготовления, пышные, большие, размером со страусиное яйцо.
