— Он был мне во всем примером еще с детских лет, — прошептал Дэвид. — Я ловил каждое его слово. Я не поверил, когда он сказал, что намерен избавиться от короля. Он рассуждал так логично, приводил довод за доводом, и я в конце концов поверил! Каким я был глупцом! Погубил жизнь ради этого обманщика.

Саймон взял стул и сел напротив Дэвида.

— Может, ты погиб. А может, и нет. Назови имена. Расскажи все, что знаешь о заговоре, и я буду за тебя бороться. Как я уже сказал, мне удалось подслушать ваш с Хэпберном разговор в лесу. Я хорошо знаю, что ты не уверен в успехе заговора, так же как и не уверен в главаре. Может, ты еще не оценил по достоинству то кружево, что я плету, чтобы спасти твою жизнь, но, когда все закончится, полагаю, я смогу сплести нечто очень убедительное. Уверен — король проявит милосердие к тем, кто помешает заговорщикам свергнуть его с трона.

— Заговорщики не просто хотели убрать его с трона, они хотели его убить. Думали, что этот способ быстрее заставит сторонников присягнуть новому королю.

— А ты в это не верил?

— Нет. Но я очень скоро научился не обращать внимания на подобные разговоры. А когда я выражал сомнение или начинал колебаться, Уолтер не давал мне опомниться — обрушивал на меня поток похвальбы и вполне резонных доводов. — Дэвид покачал головой, глядя на записку. — Теперь я вижу, что он никогда меня не любил, хотя уверял, что любит как брата! Еще в детстве я усвоил несколько уроков — смотреть снизу вверх на человека, который дает тебе крышу над головой, еду и одежду. Он ненамного меня старше, однако я всегда смотрел на него как на своего благодетеля. Но, Бог мой! И я еще хотел, чтобы Илзбет погибла ради Уолтера. — Он снова покачал головой. — Мне все время снилось, как ее ведут на плаху, и я просыпался в агонии страха и вины. Но даже несмотря на это, все равно шел за Уолтером.

— Да, за одно только это я желал бы посмотреть, как ты умираешь мучительной смертью. Но мне нужны сведения, которые ты можешь предоставить — они важнее мести…

Некоторое время Дэвид смотрел на Саймона, затем кивнул и заговорил: он старательно отвечал на все вопросы, которые ему задавали. Интересно, подумал Саймон, скоро ли Уолтер поймет, что подписал себе смертный приговор в ту минуту, когда плюнул в душу этого преданного, любящего молодого человека? Если Уолтер доживет до суда, он поймет это наверняка.

— Уолтер идиот, — заметил Питер, когда они с Саймоном сидели в маленькой гостиной его дома и пили эль. — Этот парень был ему безгранично предан, а он его не моргнув подставил. Ведь совершенно ясно, как его втянули в эту затею.

— Я сделаю все возможное, чтобы он выбрался живым из переделки, в которую попал по собственной глупости, — ответил Саймон. — Он-то думал, что Уолтер платит ему той же любовью и преданностью, с какой относился к нему сам, да только жестоко ошибся.

— А что нам теперь делать? Арестовать кого-нибудь из тех, о ком он говорил?

— Нет. Пока рано. Будем за ними следить. Если схватим их всех сейчас, упустим их главаря.

— Верно Дэвид говорит, что это ваш брат?

— Да, это правда. Неужели вы думаете, что мне это помешает? Полагаете, я стану колебаться?

— Никогда не думал, что вы можете дрогнуть, — ответил Питер. — Но наверное, нелегко заклеймить собственного брата как предателя!

— Нелегко, но причина не в том, что он мой брат. Мы никогда не любили друг друга. Если Генри поймет, что я все знаю, он без всяких колебаний попытается меня убить. Я хочу его поймать, потому что надеюсь спасти Лоханкорри. Если мне удастся привести этих глупцов в руки правосудия, в том числе и Генри, тогда король, возможно, не передаст Лоханкорри другому клану.

Питер медленно кивнул:

— Но он также может задать вопрос — не сговаривались ли вы с братом?

Саймон поморщился и сделал большой глоток эля.

— Полагаю, я смогу привести достаточно свидетельств, чтобы убедить короля.

— Молю Бога, чтобы вы оказались правы. Мне отвратительна мысль о том, что все, что вы сделали ради короля и нашей страны, будет оболгано или забыто из-за того, что ваш брат заговорщик.

— О, Генри совсем не дурак! Но я понять не могу, какой бес надоумил его затеять заговор против короля. Не надейтесь, что тут вам придется иметь дело еще с одним Уолтером! Генри жесток и очень хитер. И он вполне был Способен осуществить задуманное, если б не болван Уолтер. С Дэвида нельзя спускать глаз. Мне следовало быть осторожнее, посылая Уолтеру записку и принимая ответ. При желании они могли легко проследить, куда пошел мальчик. Генри сразу поймет, что Дэвид — слабое звено, и попробует от него избавиться.

— Вы полагаете, что кто-нибудь предпримет попытку добраться до Дэвида и убить его? Но ведь уже слишком поздно!

— Как только Генри узнает, что мы взяли Дэвида, бедняга обречен на смерть. Не сомневаюсь в этом. Генри будет здесь через день или два, и нам нужно надежное место, чтобы спрятать его.

Питер потер подбородок:

— Наверное, именно поэтому парень выглядел таким напуганным, когда вы сказали, что спасете ему жизнь.

— Думаю, да. Он сказал, что не доверяет Генри. Он смертельно его боится. — Саймон болезненно поморщился. — Дэвид знает, что я подслушал их с Уолтером разговор в лесу. Ему известно, я знаю, как Генри запугивает своих сторонников, чтобы никто не вздумал выйти из игры. Любой, кто знает о заговоре, обречен оставаться с ним до самого конца, каким бы горьким он ни оказался. Похоже, Генри казнил какого- то беднягу, который решил отойти отдела, впрочем, убил он его на глазах у всех остальных. Полагаю, это зрелище ужаснуло остальных участников заговора.

— Не могу представить, что этот Генри — ваш родной брат.

— И тем не менее это так! Я хочу, чтобы сегодня ночью Дэвида стерегли как зеницу ока. Вдруг Уолтер догадается, что нельзя оставлять кузена в наших руках, хотя бы потому, что Генри придет в бешенство, когда узнает, что он к нам попал. К утру я найду, куда его понадежнее спрятать.

— Согласен. А как насчет остальных, кого он назвал? Тех, кто в городе?

— Будем за ними следить.

Через несколько часов был готов план пристального наблюдения за теми из заговорщиков, которые жили в городе. В основном это были люди, считавшие, что король ими пренебрегает, не оказывает должного уважения. Были и те, кто полагал; что достоин особых привилегий, но не получал их от короля, и потому желали заменить его Генри.

Только они не знают Генри, думал Саймон, собираясь ко двору. Брат не станет ничем делиться.