действовать очень быстро и решительно, чтобы попытаться спасти то, что еще можно спасти в Лоханкорри.

— Так он был в лесу? — спросил Питер, один из помощников Саймона, которого поставили следить за Дэвидом.

— Да, — ответил Саймон, давая знак служанке, чтобы та принесла им обоим эль. — Там он встречался с кузеном.

— Черт, мне жаль, сэр. Я не видел, чтобы он куда-то уходил.

— Не казни себя. Ты не спускаешь с него глаз. Но бывает, что кому-нибудь из них везет, и они ускользают под самым нашим носом. Сам Дэвид тоже был удивлен, что ему удалось уйти незамеченным.

— Да. Однако неприятно знать, что он догадался, что мы напали на его след.

— Неважно. Он начинает тревожиться и суетиться, и это нам на пользу. Скоро он будет в наших руках. Понаблюдаем за ним еще немного, а потом выкрадем этого дурака. Король начинает задаваться вопросом, отчего мы еще не нашли предателя.

Питер выругался, и Саймон почувствовал, как успокаивается его злость, которая в нем снова проснулась, стоило лишь заговорить о допросе у короля.

— Но мы его нашли. Эго глупец Хэпберн и его лишенный подбородка кузен.

— Это, конечно, так. Но у Хэпберна есть какое-никакое влияние и деньги; его любят при дворе, даже король его жалует. Чтобы ткнуть в него пальцем, нужны веские улики. Тем более что король уверен — виноваты во всем Армстронги из Эйгбаллы. На роль предателей они подходят куда больше, чем Хэпберн со своим глупым кузеном. Помимо всего прочего, найдется немало людей, питающих ненависть к этому клану, потому что слишком многие из Армстронгов давно заслужили репутацию воров и разбойников. И нам нужно найти главаря.

— Вы уверены, что это не Хэпберн?

— Вполне. Да и сам Хэпберн так говорит. Кроме того, теперь мне известно имя главного заговорщика. Нужно установить, действительно ли этот человек замешан в заговоре и действительно ли он все это затеял? Из того, что наговорили в лесу Хэпберн с Дэвидом, не вытекает ничего, кроме подозрений. Я был уверен, что спрятался очень хорошо, иначе непременно бы решил, что они меня видели — так тщательно осторожны они были в своих выражениях.

— И что же это за человек?

— Сэр Генри Иннез из Лоханкорри.

Питер уставился на Саймона в немом изумлении, а затем снова выругался.

— Он вам родня, ведь так?

— Это мой старший брат. Был бы моим лэрдом до того, как изгнал меня из клана Иннезов.

— Иисусе, Саймон, теперь дело становится опасным и для вас. Может, вам отступить на шаг-другой? Еще лучше — уехать. Уехать подальше, чтобы потом, когда все закончится, никто не стал бы тыкать в вас пальцем.

— Не могу. — Он взмолился, чтобы Илзбет поняла, что он не может уехать, хотя липкая паутина подозрений начинала затягивать и его тоже. — Это ведь мой клан!

— И ваша кровь, ваш родной брат.

— Нет, Генри мне не брат. Ему незачем было меня изгонять я и сам бы никогда не вернулся в Лоханкорри. Но там много хороших людей. В тех краях родились Старая Бега и Макбин, у них до сих пор там семьи. Те, что жили до моего отца и брата, были добрыми и честными людьми. Не могу позволить Генри запятнать честь этих людей, которые преданно служили клану всю жизнь.

Питер кивнул:

— Когда один член клана бесчестит свое имя, позорное пятно падает на всех. Справедливо это или нет, но таков порядок. Особенно если клан опозорил сам лэрд. Итак, я должен следить, не появится ли здесь Генри Иннез, лэрд Лоханкорри. Как он выглядит?

— Очень похож на меня, только крупнее и шире в плечах. Я не видел его почти десять лет, но не думаю, что его можно с кем-то спутать. У него только один глаз и зловещий шрам, пересекающий правую половину лица. Остался на память от первой жены! Говорил, что она напала на него в припадке безумия, а потом выбросилась из окна. Но он так и не объяснил, как она оказалась на самом верху башни. В той самой комнате, где было его логово: там он мог без помех развлекаться с девицами. Но, думаю, в первую очередь его выдаст манера себя вести. Он держится совсем не так, как подобало бы лэрду малочисленного клана из дальних земель. Он ведет себя как человек, считающий себя вправе претендовать на королевский трон.

Вот главная причина, почему Саймон не мог сразу отмести мысль, что его брат стоит во главе заговорщиков.

— Он жестокое животное, пускает кулаки в ход раньше, чем находит слова. Тащит в постель любую женщину, которая попадется ему на глаза, хочет она того или нет. Если знаешь в городе девушек, судьба которых тебе небезразлична, Питер, скажи им — пусть прячутся. Генри полагает насилие естественным правом мужчины.

— Вы уверены, что у вас одни и те же родители?

Саймон коротко рассмеялся. От него не укрылась горечь собственного смеха.

— Да. Уверен, к сожалению. Мой отец тоже был не сахар, но с Генри не сравнить. Под конец отец его смертельно боялся и, может быть, не зря. Есть все основания полагать, что отца убил именно Генри. Будь очень осторожен, Питер. Пусть он ведет себя, как жестокий варвар, но у него есть еще ум и хитрость. А еще он искусный воин, сражается, как одержимый, и предпочитает убивать врагов медленно, очень медленно…

— Послушать вас, так в городе скоро появится чудовище.

— Да, вполне возможно. Но я все еще надеюсь, что Хэпберн ошибался, что-то перепутал или попался на чью-то ложь. Но если он прав, тогда мне тем более нужно отыскать предателей и доказать, что они грешней самого греха. Я должен вернуть свое честное имя и расположение короля, если угодно. Я свою репутацию создавал не один год и пользуюсь ею по праву. Я смогу это сделать, если попытаюсь помочь своему клану. Не хочу расплачиваться за слабоумие Генри. Чем черт не шутит — вдруг сумею сохранить земли?

— Тогда вы станете лэрдом.

— В лучшем случае я стану опекуном сына Генри, потому что не хочу, чтобы ребенок расплачивался за грехи отца.

— У Генри есть сын?

— Он определенно старался переспать с каждой женщиной на много миль вокруг, так что не вижу, почему бы ему не иметь сына? До того как я уехал оттуда, он успел похоронить двух жен и трех из четырех своих дочерей. Четвертая едва вышла из младенческого возраста, как он продал ее, просватав за старика. Если Генри обзавелся столь долгожданным сыном от третьей жены или одной из своих любовниц, мне придется заняться и им тоже, когда с Генри будет покончено. Потому что очень многое в Лоханкорри может пойти вкривь и вкось. — Саймон помолчал и похлопал Питера по спине. — Послушай меня. Будь крайне осторожен, если братец действительно заявится в город. Упустишь его из виду — заплатишь дорого, собственной жизнью, когда он перережет горло.

— У вас есть другие родственники? — спросил Питер, криво усмехнувшись.

— Три младших брата и две сестры. Сестры давно замужем; полагаю, они вполне довольны жизнью. Не знаю, где живут братья. Как и я, они рано покинули дом. От души надеюсь, что это помогло им уберечь себя от заразы, поразившей отца и брата. Будь осторожен, Питер. Через два дня встречаемся в том же месте и в тоже время, если не случится чего-нибудь такого, что потребует безотлагательной встречи.

Питер поднял кружку в безмолвном тосте, и Саймон заторопился домой. Ему очень хотелось быть с Илзбет и детьми. Известие о том, что собственный брат может оказаться в числе заговорщиков, было для него словно удар в сердце. Как ни презирал он Генри, ему было почти невозможно поверить, что брат замышляет против короля. Да и зачем ему это? Генри было запрещено появляться при дворе, но его это мало печалило. И он вполне заслуживал изгнания.

Что делать, если вождем заговорщиков действительно окажется Генри? Саймон тихо выругался. Ему