смущение и страх. Скоро Тирлох опять уедет на охоту, и, видимо, надолго: ему надо наверстать упущенное за зиму время. Плезанс подозревала, что он собирается отбыть уже завтра утром, отчасти поэтому он и устроил этот пикник, спровадив Мойру из дома.
Она обхватила ладонями его лицо и решила: «Сделаю все возможное, чтобы эти оставшиеся у нас часы стали незабываемыми. Чтобы он все время думал обо мне, бродя по лесам». Она коснулась его губ легким дразнящим поцелуем, надеясь, что ей хватит умения запечатлеться в его памяти. Это должно быть яркое воспоминание, которое хоть немного скрасит ему разлуку.
Тирлох лежал под одеялом, забросив руки за голову, и смотрел, как Плезанс готовится ко сну. Они почти весь день занимались любовью у ручья, но он по-прежнему ее хотел. Завтра утром он уедет и проведет без нее несколько месяцев. Но не только это разжигало его желание. Он вспоминал, с каким откровенным пылом она любила его в лесу, и возбуждался при одной мысли об этом. Она поразительно точно угадывала, где и как его надо ласкать, и сейчас он хотел, чтобы она еще раз продемонстрировала свои способности. Впрочем, может быть, она случайно раскрепостилась из-за новой обстановки, ведь они впервые делали это на природе? «В таком случае я вывернусь наизнанку, но верну к жизни ее навыки», — подумал Тирлох, мысленно усмехнувшись.
Она все стояла перед зеркалом в тонкой сорочке и расчесывала волосы. Ну сколько же можно?
— Ты вычешешь себе все волосы и облысеешь, — сказал он, хмуро глядя на нее.
Плезанс положила расческу на стол и обернулась к нему. Он лежал в постели, едва прикрыв одеялом срамные места, и был умопомрачительно красив, несмотря на шрамы. А еще она видела, с каким нетерпением он ее ждет. Плезанс ощутила теплый прилив уверенности: конечно же, он сейчас вспоминает их дневные забавы и ее смелые ласки… Она шагнула к кровати, решив следовать плану, намеченному днем. Этот план был явно удачным, к тому же — она покосилась на собранную седельную сумку в углу комнаты — у нее осталось всего несколько часов.
— Ты уезжаешь утром? — спросила она, поигрывая кружевом сорочки.
— Да. Чем скорее уеду, тем скорее вернусь.
— И надолго?
— На несколько месяцев.
Он протянул к ней руку, но она отступила назад.
— Ты что, не собираешься ложиться?
— Собираюсь. — Она улыбнулась, чувствуя опьяняющую смелость, и начала медленно расстегивать сорочку. — Или ты думаешь, я заставлю тебя провести в одиночестве твою последнюю ночь? По-твоему, я так жестока?
— Трудно сказать. Ты сегодня ведешь себя как-то странно, малышка.
Тирлох все больше возбуждался, наблюдая за ее медленным раздеванием.
— Странно? — Плезанс спустила по плечам расстегнутую сорочку и удержала ее на груди, не дав ей сразу упасть на пол. — Это не похоже на комплимент.
Тирлох присел в постели, не сводя глаз с белых округлостей, соблазнительно выглядывавших из кружевного ворота сорочки.
— А еще ты слишком медлительна.
— Терпение, сэр. — Она улыбнулась, приободренная его потемневшим от страсти взглядом. — Держу пари, вы из тех людей, которые разворачивают свои подарки с неприличной скоростью.
— Есть такие подарки, до которых мужчине хочется добраться как можно быстрее.
Она засмеялась, сама понимая, как соблазнителен ее смех. Тирлох прав — она ведет себя странно, но эта игра ей очень нравилась. Продолжая улыбаться, она отпустила сорочку, и легкая ткань скользнула к ее ногам. Жадный взгляд Тирлоха всколыхнул в ней желание. Быстро обняв Плезанс сильной рукой за талию, он потянул ее в постель, но она воспротивилась. Нет уж, на этот раз ведущая роль принадлежит ей!
— Я понял, — пробормотал он, терзаясь желанием и любопытством: что же она задумала? — Ты хочешь меня помучить.
— Я не настолько жестока. Просто я подумала, что тебе нужно отдохнуть перед завтрашней поездкой. Я не хочу, чтобы сегодня ночью ты слишком утруждался.
Он привлек ее к себе и поцеловал в гладкий живот, с удовольствием заметив легкую дрожь, пробежавшую по ее телу, потом откинулся на подушки.
— Ты очень заботлива, малышка, но я не считаю трудом нашу любовную близость.
— Это очень любезно с твоей стороны.
Она стянула с него одеяло и слабо улыбнулась, увидев, что он уже полностью возбужден; потом забралась в постель и легко оседлала его напряженное тело. Сегодня днем, когда они занимались любовью, она лишь попробовала встать на крыло, будучи участницей, а не ведущей. Однако этот опыт придал ей уверенности, и она решила сегодня ночью взять инициативу в свои руки. Пусть он потеряет голову от желания, как часто бывало с ней по его милости! «А вдруг не получится?» — мелькнула пугающая мысль, но она легко ее отбросила. Тирлох ее хочет, в этом нет сомнений, и, значит, ее неопытность не помешает его удовольствию.
Погладив ладонями его широкую грудь, она нагнулась и поцеловала его в губы. Он отвечал без смирения, но захватить власть не стремился. Когда этот глубокий чувственный поцелуй закончился, слегка запыхавшаяся Плезанс увидела на его лице самодовольную улыбку и невольно улыбнулась в ответ, потом принялась ласкать губами его тело, начав с сильной шеи. Медленно, нежно она вела дорожку из поцелуев вниз, слегка задерживаясь над каждым шрамом, как бы уверяя его в том, что они не снижают ее желание.
Тирлоху становилось все труднее оставаться безучастным. Схватить бы ее стройное тело и ускорить долгожданное соитие! Но он боролся с этим слепым первобытным порывом, наслаждаясь тем головокружительным восторгом, который вызывали ее сладостные прикосновения. Она была осторожной, но почти безупречной соблазнительницей. Когда ее губы добрались до его живота, он застонал и закрыл глаза. Он знал, чего от нее хочет, но не смел об этом просить, поэтому лежал неподвижно, надеясь и дрожа от предвкушения.
Когда ее мягкие теплые губы дотронулись до его возбужденной плоти, Тирлох невольно вскрикнул и заерзал, сцепив зубы, боясь раньше времени потерять самообладание. Однако Плезанс медленно ласкала его горячим влажным ртом,
От ее тихого хриплого смеха огонь в его жилах удесятерился. Он хотел перехватить инициативу, но она ловко увертывалась. Тирлох застонал и несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь разогнать в голове дурман неутоленной страсти. Потом она медленно, с соблазнительной томностью опустилась на него, и он, задрожав от острого удовольствия, схватил ее стройные бедра. Но Плезанс сама знала, как надо двигаться, и довела их обоих до блаженного облегчения. Их хриплые стоны смешались в тишине спальни. Тирлох почувствовал, как она прижалась к нему всем своим телом, и толкнулся в нее еще глубже. Когда она, тяжело дыша, свалилась в его объятия, у него едва хватило сил, чтобы ее удержать.
Плезанс долго лежала на нем, не желая разрывать союз двух тел, потом наконец соскользнула вниз и свернулась калачиком у него под боком. Ее рука осталась на груди у Тирлоха, и она чувствовала, как бьется, постепенно замедляясь, его сердце. Улыбнувшись с гордым удовлетворением, она поцеловала его в шею.
— Ты, кажется, хотела поберечь мои силы, а вместо этого отняла у меня последние, — пробормотал Тирлох и, услышав ее смешок, улыбнулся. — Я уже много лет не чувствовал такой дикой усталости.
— Я хотела, чтобы ты вспоминал меня на охоте.
— О, ты отлично в этом преуспела! Такие минуты надолго остаются в памяти мужчины. Теперь длинные ночи в лесу покажутся мне еще длиннее и еще холоднее.
— На мой взгляд, это не так уж и плохо. Возможно, ты немного поторопишься и пораньше вернешься домой.
— А что, тебе это важно? Значит, ты будешь скучать по мне, Плезанс?
Она отвела глаза.
— Ну ты же сказал, что хочешь построить новый дом, и меня разбирает любопытство — хочется
