Это был тяжелый эпизод. Первым на батарее погиб бывший таксист из Лейпцига, который должен был вернуться в Германию еще несколько дней назад, но задержался только из-за того, что решил закупить здесь кое-что из продуктов и подарки для домашних. Он погиб за рулем грузовика, подвозившего боеприпасы. Пехотинцы 3-го батальона были уже немолодыми солдатами. С началом движения в разомкнутом строю по пологому склону, спускавшемуся к морю, они стали подвергаться непрерывному обстрелу и ударам с воздуха. Затем они попали под ожесточенный огонь артиллерии и стрелкового оружия. К удивлению Шаафа, его самоходки примерно в 10.30 без потерь добрались до Лиона. С позиции, занятой батареей, было видно, как английские пехотинцы спешили найти какое-то укрытие. У немцев не было тяжелого оружия или танков, чтобы тут же разделаться с ними. Как только орудия батареи ударили прямой наводкой по деревянным строениям, из-за них появились небольшие группки противника с поднятыми вверх руками. Их тут же отправили в тыл. Однако плотный огонь англичан быстро прижал к земле немецкую пехоту. Когда немцы не выдержали и начали откатываться назад, около самоходной батареи осталось не более 20 солдат 3-го батальона 736-го полка. Батарея отошла на свою прежнюю позицию. Там они обыскали пленных англичан и были поражены их превосходными топографическими картами, продовольствием и снаряжением. Шааф распорядился временно загнать пленных в воронку от снаряда. В сильном волнении пленный английский офицер, говоривший по-немецки, достал листок с текстом Женевской конвенции и стал им размахивать, решительно заявляя артиллеристам, что они не имеют права расстреливать пленных. «Никто не собирается вас расстреливать», — резко бросил Шааф. Спустя несколько минут Шаафа вызвал по телефону командир их дивизиона майор Хоф и приказал немедленно переместиться в район расположения штаба полка, находившегося в двух милях за высотой с отметкой 61, и постараться выручить штаб, который подвергается постоянным атакам противника. Шааф бросил пленных в воронке от снаряда, а сам двинул самоходки в юго-восточном направлении.
На участке «Джуно», в нескольких милях западнее участка высадки «Суорд», канадцы тоже преодолели береговой рубеж, но при более существенных потерях. Хотя местное флотское начальство и перенесло время высадки Ч с 7.35 на 7.45, но и после этого многие десантно-высадочные средства подошли к транспортам с опозданием. В результате этой задержки быстро начавшийся прилив скрыл под водой подводную скалу, которой так боялись моряки и которая могла причинить им серьезные помехи, а передовые подразделения десанта оказались как раз в середине немецких береговых заграждений. Как только десантные баржи после высадки начинали двигаться задним ходом, рулевые ничего не могли сделать для того, чтобы предотвратить столкновение с минами или стальными ежами. 20 из 24 десантных барж первой волны было потеряно или повреждено; всего было потеряно 90 из 306 десантно-высадочных барж и катеров, использованных в то утро на участке «Джуно». Непосредственная артиллерийская поддержка всех высадившихся английских войск была возложена на морскую пехоту, имевшую на вооружении устаревшие танки «Кентавр» с 95-мм гаубицей. Однако выяснилось, что эти танки были совершенно не приспособлены для транспортирования на десантно-высадочных средствах. Несколько десятков «Кентавров» опрокинулось при перегрузке и утонуло. Только 6 из 40 танков, выделенных для непосредственной поддержки канадских войск, было доставлено на берег. Поддержку осуществляли в основном плавающие танки. Но появились они на берегу уже после высадки передовых подразделений пехоты, вследствие чего и не смогли вовремя обеспечить подавление целей противника перед боевыми порядками наступавшей канадской пехоты. Танки и пехота продвигались в глубь территории совместно и оказались вовлеченными в тяжелые уличные бои в Курселе, продолжавшиеся до второй половины дня. На овладение Сент-Обеном ушло три часа. В Верньере, где атакующая рота, высадившаяся ниже деревни, на протяжении какой-то сотни ярдов потеряла половину своего состава, противник упорно держался до тех пор, пока не был обойден с флангов. Однако в соответствии с планом высадки подразделения последующих эшелонов высадились и прошли через боевые порядки первого эшелона, занятого очисткой от противника местности вблизи побережья, и, несмотря на огонь снайперов, действовавших до наступления темноты, двинулись вперед к назначенным объектам атаки в глубине.
50-я дивизия, штурмовавшая участок «Голд», самый западный из трех английских участков, столкнулась с серьезными трудностями перед сильно укрепленными позициями немцев у Ле-Хамеля. Двум батальонам 231-й бригады пришлось высаживаться под ураганным огнем 1-го батальона 716-й немецкой дивизии, оборонявшей позицию с мощными бункерами, не боявшимися ни ударов с воздуха, ни артиллерийского обстрела. Английские танки, выделенные для непосредственной поддержки пехоты, запоздали с выгрузкой и не смогли оказать пехоте необходимую помощь. Как и на участке «Джуно», здесь было выгружено всего несколько старых «Кентавров», принадлежавших морской пехоте. Капрал Крис Портуэй, высадившийся со штабом 231-й бригады, был оглушен непрерывным грохотом орудий союзных кораблей огневой поддержки. Майор Дик Гослинг, командир артиллерийской самоходной батареи, высаживавшийся одновременно со штабом 1-го батальона 231-й бригады, в первый момент был приятно удивлен тем, что участок высадки выглядел «отнюдь не тем кромешным адом, чего некоторые так опасались». Однако очень скоро он увидел перед собой фонтанчики песка и услышал над головой звуки, похожие на жужжание растревоженных пчел. За шесть лет службы это было его первое знакомство с противником. Нельсон-Смит, бесстрашный командир батальона гэмпширцев 231-й бригады, настоявший на высадке своего штаба одновременно с первым эшелоном, услышав свист пуль, скомандовал: «Ложись!» Гослинг, посчитавший, что полковник лучше знает, как поступать в таких случаях, покорно растянулся на мелководье на глубине до фута. Немного подождав, они все разом вскочили на ноги и бросились вперед под защиту песчаных дюн. Близким разрывом снаряда убило солдата, бежавшего рядом с Гослинвом. Неожиданно он почувствовал, что больше бежать не может: в ногу впился осколок разорвавшейся мины. Кое-как он доковылял до дюн, где нашел Нельсона-Смита, тоже раненного. Пехотной лопаткой Гослинг стал отчаянно рыть укрытие, чтобы спрятать голову. Почти все рации батальона были выведены из строя снарядом, разорвавшимся прямо среди штабной группы связи, а передовой артиллерийский наблюдатель, включив свою рацию, понял, что эфир безнадежно забит корабельной морзянкой и работой раций других частей. По этой причине артиллерист не смог передать ни одного целеуказания на свою батарею. Один пехотинец, лежавший недалеко от Гослинга, решил было выглянуть из-за гребня дюны, но был тут же сражен пулей. Гослинг опасливо огляделся и замер от неожиданности, увидев ярдах в десяти от себя немецкого солдата. Выхватив револьвер, майор выстрелил. Этот выстрел обескуражил немца, который, как и сам Гослинг, был явно напуган и больше не показывался.
Шум интенсивного ружейно-пулеметного огня стал постепенно удаляться, и Гослинг подумал, что 1-й батальон 231-й бригады начал понемногу продвигаться вперед. Некоторое время он пролежал без движения, но тут увидел на берегу первое самоходное орудие своей бригады, впереди которого двигался его заместитель Вир Броук, гордо стоящий в своем полугусеничном транспортере. Гослинг сердито крикнул ему: «Вир, спрячь свою башку! Тебя застрелят!» В ответ на это Броук старательно надвинул на свой лоб каску еще на один дюйм. Но тут прозвучала пулеметная очередь и свалила его наповал.
Артиллерист Чарлз Уилсон, тоже из 147-го полка полевой артиллерии, большую часть времени при переходе к берегу потратил на поиски убежища от неимоверного грохота четырех установленных на десантной барже 25-фунтовых орудий, которые вели огонь по берегу. Уилсон входил в группу, выделенную для наведения громоздкого складного настила, по которому орудийные расчеты выкатят на берег свои орудия; поэтому он был раздет до майки и трусов, а на ногах у него были спортивные тапочки.
«Подходя к берегу, мы натолкнулись сразу на две мины, — писал Уилсон. — Это были противодесантные мины, укрепленные на кольях. Они нас не остановили, хотя и разнесли аппарель баржи. Офицер, стоявший на аппарели, погиб. Мы высадились на песчаной банке. Первым в воду спрыгнул сержант с полной выкладкой из отряда коммандос. Он камнем ушел под воду на 6-футовой глубине. Мы схватили канаты складного трапа и плюхнулись с баржи в ледяную воду. На свежей волне трап был совершенно неуправляем и тащил нас на мины. Тогда мы бросили канаты и устремились к берегу. Во время возни с
