оправдать его усилия. Но сейчас он разорен и будет хватать все, что под руку попадется. Дженкс, вон из моего круга!

Он издал звук бессильной ярости и вылетел в вихре пыльцы, озарившей кухню. Из святилища раздался ор голосов пикси — и затих.

Я слегка остыла, и Айви открыла глаза, встречая мой взгляд. Они были черные от страха.

— Сколько мне ждать перед тем, как просить Кизли вызвать тебя обратно?

Я посмотрела в окно, потом на часы:

— Попроси прямо перед рассветом.

Голова болела. Я заставила себя разжать зубы. Сейчас начнется самое трудное дело за всю мою жизнь, и я не знаю, смогу ли я его сделать. Глянув на висящие над мойкой часы, я медленно выдохнула воздух и зачерпнула силу из линии на заднем дворе.

Она полилась в меня с новым ощущением чистого холода — будто зазубренный металл скребет по нервам. Ощущение было хуже, чем прежде, и от его тошнотворной неправильности мне стало нехорошо.

Гудя крыльями, вернулся Дженкс, повис рядом с Айви, пуская в воздух черные искры. Круг еще не замкнулся, но пикси остался с Айви. Я моргала, дрожала, ожидая, пока восстановится равновесие.

— Голову повело, — сказала я, вспоминая нужные ощущения. — Но все путем.

Я могу это сделать. Насколько такое трудно? Том умеет.

— Это из-за твоей истонченной ауры, — ответил Дженкс. — Рэйчел, не надо.

Стиснув зубы от усиливающегося головокружения, я помотала головой, и оно стало еще сильнее. Тогда я заставила себя выпрямиться. Айви мне кивнула, и я, неуклюже стянув носок, большим пальцем правой ноги коснулась гладкой поверхности магнитного мела.

Ромбус, твердо подумала я.

Это спусковое слово ставит круг в мгновение ока.

Меня резануло болью. Рука отдернулась от зеркала, меня сложило пополам ворвавшейся с ревом энергией линий, нефильтрованной, не смягченной буфером ауры.

— Господи! — ахнула я со стоном и упала на холодный линолеум под ударом новой волны. Это было больно. Очень больно было держать круг, и мощные, тошнотворные, резкие импульсы энергии били меня с силой тяжелого грузовика. Можно выжить после наезда тяжелого грузовика — у меня получилось однажды. Но не без буфера в виде воздушного мешка и амулета гашения инерции. Этим буфером для линии была у меня аура, но сейчас она до того истончилась, что стала бесполезной.

— Айви! — заорал Дженкс, когда я заерзала щекой по рассыпанной соли в новом приступе судорог. — Сделай что-нибудь, мне к ней не попасть!

Я не отпустила линию — я ее вытолкнула из себя. Беззвучная волна силы вырвалась у меня из ци взрывом, и я в дохнула с облегчением, когда ушла боль. Погас свет — неожиданный звук отключившихся электроприборов эхом отразился от сводов церкви.

— Ложись! — заорал Дженкс, и резкий хлопок ударил по ушам.

— Ч-черт! — прошипела Айви.

Я попыталась проводить глазами ее торопливые шаги в кладовку за моей спиной, и крупинки соли царапнули щеку. Но видела я только холодильник. Он горел — призрачное черно-золотое сияние моей магии осветило погасшую кухню, когда распахнулась повисшая на одной петле дверца. Я сломала холодильник!

— Дженкс? — позвала я шепотом, вспомнив, с какой силой отшвырнула от себя линию. Наверное, все пробки в церкви перегорели.

Айви гасила магический пожар огнетушителем, а надо мной гудели крылышки пикси. Слушая их, я закрыла глаза, свернулась во внутриутробной позе, радуясь, что ничего не болит. Тем временем снова включился свет, стихло удушливое шипение огнетушителя, и слышно было только мое хриплое дыхание. Никто не шевелился.

— Айви, будь оно все проклято! — Ветерок от крыльев Дженкса болезненно холодил кожу. — Да подними же ты ее, я не могу, я слишком мал!

Краем сознания я услышала, как скрипнули по рассыпанной соли сапоги Айви — она сдерживалась из последних сил.

— Не могу, — прошептала она. — Ты посмотри на меня, Дженкс! Я сейчас не могу до нее дотронуться.

Я сделала еще один вдох, не веря своему счастью, что боль ушла. Села, охватила руками голени и уткнулась головой в колени, дрожа от непроходящей памяти о боли и потрясении. Черт побери, я холодильник сломала.

Не удивительно, что Ал держался так нагло. Он сказал, что я беспомощна, и был прав.

Я сидела, разбитая поражением, и по лицу катились первые слезы бессильной досады. Если я не смогу заставить Ала меня уважать, то останусь одна. Я не могу позволить себе более глубокие отношения с Маршалом, потому что он тогда становится мишенью. Пирс даже живым не был, а сейчас ему, выхваченному с моего двора, предстоит прожить целую вечность в безвременье. В конце концов Ал дойдет и до Айви с Дженксом. Если я не заставлю его соблюдать общепринятые приличия, все, меня окружающие, будут зависеть от капризов демонов.

Сплошной беспросвет.

Раздавленная неудачей, я сидела в кухне на полу и пыталась унять дрожь. Вот если бы кто-нибудь обнял меня, завернул в одеяло, позаботился, пока я как-то все это уложу в голове. Но никого такого не было, и я сама себя обнимала, сдерживая дыхание, чтобы не выкатилась еще одна слеза. Болело все, и тело, и сердце. Черт побери, вот буду плакать, раз мне так хочется.

— Айви! — В слабом голосе Дженкса слышалась паника. — Подними ее, я не могу. Ей нужно сейчас прикосновение, иначе она будет думать, что ей никто не поможет!

Правильно, мне никто не поможет.

— Не могу! — заорала Айви так, что я вздрогнула. — Ты посмотри на меня! Стоит мне до нее дотронуться…

Я подняла глаза, мутные от слез, и увидела ее перед разбитым холодильником, где с полок капала отработанная углекислота. Глаза у Айви были — сплошь вампирская чернота. Стискивая пальцы, она старалась подавить свой порыв. Инстинкты, спущенные сегодня с цепи Ринном Кормелем, боролись с желанием меня утешить. И побеждали. Если сейчас Айви шагнет мне на помощь, она вцепится мне в горло.

— Я не могу к тебе притронуться, — говорила она, роняя слезы, и становясь от них еще красивей. — Рэйчел, прости меня, прости, я не могу…

Она шевельнулась, и Дженкс взмыл к потолку. Айви бросилась прочь, и через мгновение в кухне стало пусто. Я встала на подкашивающиеся ноги. Айви выскочила из кухни, но я знала, что из церкви она не уйдет. Ей просто нужно время и место, чтобы снова овладеть собой.

— Все нормально, — шепнула я Дженксу, когда встала. — Она не виновата. Дженкс, я пойду в душ. После горячего душа мне станет легче. А ты не подпускай ко мне своих детей, пока солнце не взойдет, ладно? Я себе не прощу, если Ал кого-нибудь из них схватит.

Дженкс завис на одном месте, пока я, опираясь на стол, потом держась за стену, дошла до ванной, опустив голову, ни на что не глядя. За спиной осталась разгромленная кухня. Душ не поможет, но мне просто надо уйти отсюда.

Хоть бы кто-нибудь обнял меня и сказал, что все будет хорошо — но некому. Дженкс мне помочь не может, Айви не может ко мне прикоснуться — черт побери, даже Бис ко мне прикоснуться не может. Всякий, к кому я приближаюсь, либо мертв, либо слишком слаб, чтобы вынести столько дерьма, сколько преподносит ему моя жизнь.

Я осталась одна, в точности как говорила Миа, и всегда буду одна.