— Это ужасно, — сказала я, радуясь, что меня здесь обвинять не будут. — Надо, чтобы я поехала на осмотр места преступления? — спросила я с радостно готовностью. — Это же Астоновский роллердром?

Гленн расхохотался, попытался это скрыть, сделав вид, что поперхнулся, и я не сводила с него глаз — с него, а не с Айви, неожиданно возникшей в дверях. Она была одета в черный свитер, выглядела прекрасно, успела причесаться и слегка накраситься.

— Нет, спасибо, — сказал он, не замечая Айви.

Я с оскорбленным видом села на стул:

— А вот от смеха ты мог бы воздержаться.

Дженкс взлетел, держась за край газеты, старался перевернуть страницу, чтобы дочитать статью.

— Не мог бы, — сказал он. — Тебе надо походить на занятия: как себя вести на осмотре места преступления.

Айви неслышно подошла к Гленну сзади — он тем временем откусил еще кусок, и прошептала ему в ухо:

— Спасибо тебе за помидоры, Гленн!

Он дернулся всем телом.

— Пресвятая матерь божия! — воскликнул он, разворачиваясь и хватаясь рукой за бедро, где был бы пистолет, если бы он был. Ломоть пиццы взлетел в воздух, Гленн попытался его поймать.

— Черт побери, женщина! — в сердцах воскликнул он, когда пицца упала на пол. — Откуда ты взялась?

Айви тонко улыбнулась, но я смеялась в голос.

— Моя мать всегда говорила, что я — дар небес, — ответила она, аккуратно переступая через пиццу по дороге к кофеварке. Теми же соблазнительными движениями она налила себе кофе и повернулась, стоя перед дверцей к мусорному ведру.

Гленн взял ломоть пиццы в свою большую ладонь, как берут хомячка — мертвого, но все равно еще любимого. Айви шагнула в сторону и открыла дверцу. Гленн вздохнул и пиццу выбросил.

Я протянула ему коробку, и он просиял, взяв себе другой кусок.

— Так чего стряслось? — спросила Айви, отпивая кофе и глядя на Гленна поверх чашки так, будто хотела его съесть как пирожок.

— Да, Гленн, зачем ты приехал, если ты не хочешь, чтобы я осматривала место преступления? — спросила я, кладя ноги на соседний стул и запахивая сползающий с них халат.

— А уже нельзя навестить больных подруг и привезти им помидорчиков, не подвергаясь допросу третьей степени? — сказал он, безуспешно изображая оскорбленную невинность.

— Шесть нехреновых фунтов поздравительных помидорчиков, — пробурчал Дженкс, и Айви поставила чашку и повернулась к раковине — налить воды в кастрюльку и помыть красный плод. Она хотела остаться, и ей нужно было чем-то себя занять.

— Только не надо меня уговаривать сегодня работать, — сказала я, покосившись на него от газеты. — Я уже твоему отцу говорила, что на его дурацкой вечеринке работать не буду.

— Ни за что! — Дженкс взлетел с газеты и застыл в дюйме от носа Гленна. — Ни за что на свете я ее не выпущу сегодня работать с такой дерьмовой аурой. Хочешь, чтобы она снова свалилась? Пусть она с виду круче стенки, но аура с нее слезает, как кожура с банана.

Этого я не знала. Интересно, это видовая особенность или моя личная?

— Вот именно поэтому я и не делаю того, что послал меня делать отец. Не зову тебя работать на этой вечеринке, — сказал Гленн, невозмутимо стоя посреди кухни и жуя корочку от пиццы. Дженкс успокоился, хотя так же трещал крыльями, а Гленн посмотрел на меня: — Только если он позвонит, ругай меня на чем свет стоит и скажи, что я тебя до печенок достал, ладно? Он понятия не имеет, что значит иметь поврежденную ауру. И я рад, что вы обе сегодня остаетесь дома.

Я не стала отводить от него глаз, но трудно было не смотреть на Айви, которая повернулась с «бычьим сердцем» в руках, вытирая его полотенцем. Губы ее подергивались в попытках скрыть улыбку.

— Ага, проведем тихий спокойный вечер, — сказала я, надеясь, что он не увидел моих книг заклинаний. Я не торопясь сложила газету и аккуратно положила ее на книги.

Айви повернулась к нам спиной, но я думаю, что она продолжала улыбаться, моя помидоры и раскладывая их сушиться.

— Ну, пора мне, — сказал Гленн, отряхивая руки и глядя на остатки пиццы. — Спасибо, милые дамы. И не поддавайтесь моему папаше. Он так хочет прижучить эту женщину, что не понимает, о чем вас просит.

— Не вопрос. — Теперь я чувствовала себя виноватой, и встала, протянув ему коробку пиццы. У него глаза заблестели, когда он ее взял, но мне хотелось, чтобы он ушел уже. Мне нужно было подготовиться. Да, я обещала не сажать Ала в круг, но есть другие способы поймать демона, и я сейчас обдумывала, поможет ли, если превратить его в мышь. Я знала, что могу это сделать. — Счастливого Нового года, Гленн.

— И тебе тоже, — улыбнулся детектив. Взяв мытый помидор, он сунул его в карман, подмигнул и сказал: — И про помидоры тоже отцу не говори, ладно?

— Унесу с собой в могилу. Может быть, даже сегодня.

Айви сложила бумажный пакет и сунула его под раковину.

— Гленн, ты на работу сейчас? — спросила она, и он не сразу ответил.

— Н-ну, да, — наконец сказал он. — А что, тебя подвезти?

— Да есть у меня для Эддена пара мудрых советов насчет этой сучки-баньшихи, — скривилась она. Потом посмотрела на меня и добавила: — Это если я тебе тут не нужна, конечно.

Дженкс возбужденно затрещал крыльями. Я посмотрела на свои книги, несколько заинтригованная.

— Хотелось мне тут посмотреть свои студенческие учебники, поиграть немножко. — Меня мучило сомнение, что она из-за чувства вины может попытаться одна выступить против Миа, поэтому я добавила: — Но ты же вернешься раньше, чем часы пробьют?

Карие ободки ее глаза чуть заметно сжались.

— Ты ж сама знаешь. Пойду пальто возьму, — сказала она, повернулась и вышла из кухни, двигаясь с нездешним изяществом.

Дженкс буркнул от своей газеты:

— «Если я тебе не нужна». Кем она себя считает?

— Я все слышу! — крикнула Айви из святилища, и раздались писклявые голоса пикси.

Гленн уже двигался к двери.

— Береги себя, Рэйчел, — сказал он.

Я обняла его, и мое плохое настроение выдавил из меня здоровый парень, пахнущий теперь пиццей.

— И ты тоже, — сказала я, переставая улыбаться и отодвигаясь. — Гленн, я хочу взять эту тетку. Но тут надо очень серьезно планировать.

— Мне не надо повторять два раза.

Он повернулся, чтобы уйти следом за Айви, и я взяла его за рукав, задержала.

— Слушай, если ты сегодня увидишь Форда, скажешь ему, что я готова договориться о встрече?

Он улыбнулся, стараясь не выдать что-то очень похожее на гордость:

— Скажу. Это ты правильно делаешь, Рэйчел.

— Гленн? — донеслось из святилища, и он закатил глаза:

— Иду, мамочка! — ответил он и вышел с коробкой пиццы в руке. Я услышала в коридоре его шаги, хор писклявых прощаний, а потом закрылась дверь. Наконец-то. Я отодвинула блинную муку.

Дженкс сидел на ободке кофеварки, шевеля крыльями в восходящем теплом потоке.

— Можешь вообще-то и одеться, если собираешься сегодня воевать с демонами, — сказал он, и я глянула на него, отодвинув растрепанные со сна волосы.

— Не последишь за дверью, пока я душ приму? — попросила я, и он зажужжал крыльями:

— Давай.