— Верно, сказал.

— Доктор Лектер сказал мне, что его пациент, Бенджамин Распейл, признался в убийстве Клауса. Сам же он считает, что смерть скорее всего наступила в результате асфиксии на сексуальной почве.

— Это всего лишь слова.

— Думаете, доктор Лектер знает точно, как умер Клаус, а Распейл и секс тут ни при чем?

— У Клауса в горле оказалась куколка, у девушки из Западной Вирджинии тоже. Подобного я не видел никогда. Никогда не читал об этом, никогда не слышал. Что думаете по этому поводу вы?

— Я думаю, зачем вы велели мне собрать вещи? Хотите, чтоб я встретилась с Лектором?

— Вы единственная, с кем он разговаривает, Старлинг. — Крофорд выглядел очень расстроенным. — Чувствую, у вас есть план. — Она кивнула. — Обсудим его по дороге в клинику.

— До того, как мы взяли Лектера за убийство, он имел обширную психиатрическую практику, — начал Крофорд. — Он проводил многочисленные психиатрические исследования в криминальных лечебницах Мэрилэнда и Вирджинии, а также по всему восточному побережью. Повидал множество душевнобольных преступников. Кто знает, что он вытворял с ними. Просто так, из любопытства. Это один путь наших рассуждений. Кроме того, он близко знал Распейла, и тот во многом доверял ему. Может, когда-то и рассказал откровенно, как умер Клаус.

Крофорд и Старлинг сидели друг против друга в машине, державшей путь на север США, к Балтимору, лежащему в тридцати семи милях.

— Для начала остановимся на двух моментах. Во-первых, Лектер знает что-то конкретное. Во-вторых, не надо забывать, что он делает все исключительно забавы ради. Допустим, он захочет, чтобы поймали Буйвола Билла, пока Кэтрин еще жива. Но необходимо, чтобы он был в этом заинтересован и поимел от этого какую-то выгоду. Испугать нам его нечем — у него уже и так забрали бумаги и книги.

— А что если нам просто объяснить ему ситуацию и что-нибудь пообещать? Скажем, камеру с видом из окна? Кстати, предлагая свою помощь, он просил именно это.

— Он предлагал помощь, Старлинг, но не донос. Вы, я вижу, в смятении. Лектер не спешит. Мы попросим его донести, и он начнет выжидать. Он сразу ничего не расскажет.

— Даже за награду? Ведь, если погибнет Кэтрин он ничего не получит.

— Допустим, мы скажем ему, что ЗНАЕМ о его осведомленности в деле и начнем уговаривать выдать тайну. Он получит огромное удовольствие, затягивая этот процесс. Он поведет себя так, будто вспоминает. Он посеет надежду в сердце сенатора Мартин, а сам позволит девушке погибнуть. А потом будут другие матери, их оживающие надежды и так далее. Это как раз то, чем он живет. Это его питательная среда.

— Значит, доктор Лектер должен думать, что мы пришли к нему только побеседовать.

— Правильно.

— Тогда к чему все эти рассуждения? Почему вы просто не послали меня поговорить с ним таким образом?

— Я пока рассуждаю. Вы сделаете это, когда получите приказ.

— Я думаю, не следует упоминать о насекомых в горле Клауса, указывая тем самым на возможность существования связи Клауса с Буйволом Биллом.

— Верно. Вы снова, пришли к нему, потому что поражены тем, что сбылось его предсказание о снятии скальпов с будущих жертв. Можете сказать, как бы между прочим, что такой влиятельный человек, как сенатор Мартин, может оказаться ему полезной. Он должен поверить, что необходимо спешить, что если Кэтрин умрет, он ничего для себя не получит. В этом случае сенатор потеряет к нему всякий интерес.

— А она действительно его потеряет?

— Для вас будет лучше поклясться жизнью и смертью, что вы не знаете ответа на этот вопрос.

— Понятно. — Значит, влиятельная женщина пока об этом не информирована. Тут нужны крепкие нервы. Честно говоря, Крофорд боялся ее вмешательства, боялся грубой ошибки с ее стороны, если она вдруг обратится к Лектеру.

— Вы меня поняли?

— Да. А как он сможет навести нас на Буйвола Билла, если ему неизвестны детали?

— Не знаю, Старлинг. У него было много времени подумать об этом. Он ждал своего часа кладя на сари жертвенник одну за другой шесть жизней. Лектер в нашем распоряжении три дня. Если мы не добьемся успеха, полиция Балтимора начнет пытать его. И только суд сможет укротить их пыл.

— Пытки в прошлый раз не дали ничего. Доктор Лектер не особенно от них страдал.

— Что он выдал им тогда? Бумажного цыпленка?

— Да. — Это оригинальное произведение все еще находилось в сумочке Старлинг. Она вытащила его, расправила и заставила клевать.

— Я не виню балтиморцев. Он их человек. Если Кэтрин погибнет, они обязаны будут доказать сенатору Мартин, что испробовали все методы.

— Что она за женщина?

— Прекрасная, но строгая, обладает большим умом. Вам, Старлинг, она должна понравиться.

— Куколка в горле Клауса остается нашим секретом? Мы можем скрыть ее существование от газетчиков?

— Не более трех дней.

— Поэтому действовать нужно немедленно.

— Не следует доверять Фредерику Чилтону и вообще никому из его персонала, — сказал Крофорд. — Узнает Чилтон — узнает весь мир. Ему известно, что вы занимаетесь делом Клауса, но никак не связаны с делом Буйвола Билла.

— Сегодня поздно ночью?

— Это единственно возможное время. Вы должны знать, что информация о куколке в горле жертвы из Западной Вирджинии появится в утренних газетах. Об этом проболтался местный медэксперт. Теперь это уже не секрет, — проговорил Крофорд и взялся за телефонную трубку.

Большая ванная комната, вся в белом кафеле, светильники под застекленным потолком, изящные полочки в итальянском стиле на стенах из декоративного кирпича. Множество вьющихся растений и косметики.

Большое зеркало запотело от горячей воды. Из-под струй душа слышится на редкость высокий голос.

В дверь ванной снаружи скребется маленькая собачка.

Под душем Джейм Гамб, белый, тридцать четыре года, рост около ста восьмидесяти шести сантиметров, вес более девяноста двух килограммов, каштановые волосы, голубые глаза, никаких особых примет. Свое имя, Джеймс, он сам произносит без буквы «с» — Джейм. И требует того же от остальных.

Смочив тело, он намылил грудь и бедра голыми руками, а ненавистные места тела — мочалкой. Ноги немного толстоваты, но он считает, что они в общем-то привлекательны.

Гамб тщательно вытерся, нанес дорогой смягчающий крем.

Вдавил мочалкой свой половой член и яички между ног, вытер большое, в полный рост, зеркало и встал перед ним, поигрывая бедрами, хотя мужские принадлежности здорово мешали ему при этом.

— Сделай что-нибудь со мной, любимый. Сделай побыстрей. — Он говорил в самом высоком регистре и при этом верил, что получается очень неплохо. Никакие лекарства не смогли изменить его голос, но зато они уничтожили волосы на слегка выпирающих грудях. Многочисленные электропроцедуры остановили рост