Из таверны Эласдар повел их вверх по Хай-стрит мимо каменных стен, окружавших замок, ко входной башне дворца.
Он же объяснил стражникам, что перед ними – жена королевского адвоката, после чего все Фрейзеры, оставив оружие охране, были допущены внутрь. Они пересекли двор, направляясь к зданию на южной стороне – тому самому, как объяснил Эласдар, где находились королевские апартаменты. И под которым в темнице томились высокопоставленные узники…
У двери в дальнем конце очень длинного и очень темного коридора Эласдар вновь был остановлен стражей в железных доспехах. Хью, единственный из братьев Фрейзер, немного знающий шотландский, шагнул вперед. Сгорая от тревоги, Элспет вся обратилась в слух. Несколько раз до нее донеслось имя Дункана… но еще чаще звучало имя Роберта Гордона.
Келлам, Эван и Кеннет возвышались вокруг нее – безмолвные, могучие. Бросив на них взгляд, Элспет была охвачена внезапной волной благодарности и любви. Братья стали мужчинами – даже намека на мальчишек, которых она знала, не увидела Элспет в этих суровых воинах.
Как никогда прежде, она ощущала в братьях зрелую мужскую силу. Без единого слова они собрались в дорогу и теперь стояли у нее за спиной надежной свитой. Элспет знала, что может рассчитывать на их поддержку. Они защитят ее. И Дункана.
Она на миг закрыла глаза, благодаря бога зато, что он одарил ее таким богатством – красивыми, смелыми, сильными братьями, готовыми сложить за нее головы. Распахнув глаза, она встретилась взглядом с возвращающимися Эласдаром и Хью.
– Его судили, – сказал Эласдар. Элспет молча кивнула. Для нее это не было новостью. То, что должно было последовать за этими словами, страшило девушку, но она ждала, не отрывая глаз от Эласдара. Ждала, понимая, что должна знать все.
– Тайный совет рассмотрел обвинения в присутствии единственного свидетеля – Роберта Гордона. И вынес приговор. Дункана признали виновным в нарушении воли королевы, сообщничестве с Фрейзерами под предлогом подписания мирного договора и отправлении католических обрядов. Прозвучали и обвинения в государственной измене и шпионаже в пользу французов. Я не очень понял, а объяснять нам здесь никто ничего не станет.
– Господи, – выдохнула Элспет. – Где же он?
– В темнице, как ты и сказала. Увидеться с ним нам не позволят. К нему пускают только Роберта. Стража получила приказ не пропускать в тюрьму жену и родственников.
– Но почему? – Сердце Элспет забилось в груди пойманной птицей. – Что в этом плохого?
Рука Хью легла ей на плечо. Эласдар отвернулся, вновь глянул на сестру. В карих глазах притаились печаль и тревога.
– Ему вынесли смертный приговор. Казнь состоится через четыре дня.
Элспет хотела отгородиться от всего мира. Хотела перестать думать. Перестать дышать и жить. Но не могла позволить чувствам взять над ней верх. Стиснув зубы, она подняла глаза на Эласдара.
– Я должна его увидеть.
– Посетителей не пускают, – осторожно пробормотал Эласдар.
– Я пройду. – Элспет стиснула ладони. – Говоришь, пускают только Роберта? – Ответом ей стал безмолвный кивок Эласдара.
– А где он, Роберт? – вдруг подал голос Кеннет. – Пора бы уже нам встретиться с этим парнем.
Келлам и Эван что-то буркнули в знак согласия.
– Стражникам неизвестно, где живет Роберт Гордон, – отозвался Хью.
– Отведи меня в квартиру Дункана, – попросила она Эласдара. – А где найти Роберта, я знаю.
Сдвинув брови, Эласдар шумно вздохнул, шагнул вперед, показывая дорогу из замка, а потом двинулся вверх по Хай-стрит к дому, где снимал комнаты Дункан.
* * *
– Ну-ка! – Элспет закружилась по комнате, широко распахнув полы черного плаща, что полностью скрывал ее фигуру. – Поприветствуйте моего единоутробного брата Роберта Гордона! – Ее братья, собравшиеся в приемном зале квартиры Дункана, следили за ней, в изумлении распахнув глаза.
Часом раньше Эласдар с помощью пары монет, сунутых престарелой служанке, получил ключ и провел жену и родных Макрея в квартиру. Элспет тут же занялась содержимым шкафов и сундуков. Там она и нашла шелковую рубашку, черные узкие штаны, расшитый жилет, черный же берет и плащ до пола.
Примеряя одежду, она в какой-то миг замерла, поднесла рубашку к лицу, вдохнула исходящий от ткани слабый родной запах. Запах Дункана… Эта смесь, где едва заметный аромат кожи смешивался с тонкими ароматами специй и смутными – дорогого мыла и мужчины, едва не свела Элспет с ума. Она со стоном зарылась в благоухающую тонкую ткань, лишь усилием воли заставив себя успокоиться. Проще всего было бы поддаться слабости и сломаться. Проще. Но невозможно. «Только не сейчас, – твердила себе Элспет. – Только не сейчас».
Вся одежда оказалась слишком широкой, слишком длинной, но это не имело значения. Кое-где приподняв полы, кое-что подоткнув за пояс, она все-таки добилась нужного результата. Нашла пару кожаных ботинок – огромных, конечно, – и накрепко привязала их к лодыжке оторванной от рубахи прочной шелковой нитью.
Запрятав золотистую копну волос под берет и оставив на свободе несколько прядей, она шагнула в приемную.
И теперь демонстрировала результат маскарада братьям. Выпрямившись во весь свой небольшой рост и даже приподнявшись на носочки, Элспет ждала одобрения.
Кеннет неожиданно разразился хохотом. Следом, не выдержав, фыркнули Келлам и Эван. Элспет скорчила надменную физиономию под стать Роберту и презрительно закатила глаза, вызвав улыбки у Хью и
