В ближайшие три года нью-йоркский успех Хартли повторился в Беверли-Хиллз, Далласе и Чикаго. Все лавры Херб Хартли готов был отдать Джейд.

– Дела идут классно, – сказал он ей как-то в присутствии Барри. – И все это благодаря тебе.

Джейд заметила, как это оскорбило Барри. На самом деле успехами своими новые предприятия и филиалы компании были обязаны им обоим – Джейд и Барри. Идеи принадлежали ей, а он отлично справлялся со всеми финансовыми проблемами. С тех пор как Барри вернулся в Форт Уэйн, доходы компании поднимались ежеквартально, и это была его заслуга. Херб, как торговец по своей сути, способен был оценить дарования Джейд, но понять силу Барри он не мог. Он считал, что с финансовыми операциями справится любой бухгалтер.

– Да, дела идут классно, – взорвался Барри, – и это благодаря мне. Доходы растут, Кредитные линии укрепляются. Объем продаж – не сравнить с прежним. Без меня ты бы все еще торговал салфетками к праздникам здесь, на Среднем Западе. Абзац!

– Эти салфетки оплачивали твои счета, молодой человек, – загремел Херб. – Не смей забывать этого!

Барри круто повернулся и вышел из комнаты.

– Он с детства такой бешеный стручок, – сказал Херб, не желая, как всегда, признавать, что и Барри кое-что делает для компании.

Через час Барри вернулся с чемоданом в руках. Он пронесся мимо секретарши прямо в кабинет к отцу, который обсуждал с Джейд и директором по сбыту выставку-продажу в День независимости. Барри приблизился к отцовскому столу, поднял чемодан и, не говоря ни слова, щелкнул замком. На стол обрушился водопад бумажных купюр. Некоторые спланировали на пол. Джейд поперхнулась и уставилась на Барри. Тот был белым от ярости.

– А ну-ка, сосчитай, отец, – скомандовал Барри, глядя, как Херб подбирает банкноты, упавшие на пол и к нему на колени. – Здесь триста шестьдесят шесть тысяч долларов, которые мы заработали в этом квартале. И это благодаря мне!

С этими словами Барри повернулся на каблуках и, дрожа от гнева, смешанного с торжеством, вышел из кабинета.

– Боже мой! – Херб, совершенно растерянный, взглянул на Джейд. – Что это с ним, черт возьми?

– Он хочет, чтобы вы замечали его, – спокойно сказала Джейд, глядя, как смущенный директор по сбыту ползает по полу, собирая купюры.

– А разве я его не замечаю! – взорвался Херб. – И разве он не унаследует эту чертову компанию, когда я загнусь? Какого же дьявола ему еще надо?

– Любви, – так же спокойно сказала Джейд. – Ему надо знать, что вы его любите.

Красный от гнева, Херб посмотрел на нее.

– Только через мой труп.

На седьмой год замужества Джейд очутилась там, куда давно дала себе слово не попадать: в середине треугольника. Любовного треугольника, хотя и не треугольника любовников. Не женщина была ее противником – мужчина, отец мужа. Отец и сын постоянно враждовали, казалось, каждому из них хотелось стереть другого с лица земли.

Физическая терапия оказала настолько благотворное воздействие на Барри, что теперь он каждое воскресенье играл в теннис с Хербом. Сын выигрывал подачу за подачей. У старика не было ни малейшего шанса. Со стороны это было хорошо видно, и Джейд как-то посоветовала Барри быть помилосерднее.

– Отец на тридцать лет старше тебя. Ты должен быть с ним помягче.

– Ни за что, – отрезал Барри. – Играя, я всегда хочу побеждать.

Теперь, когда ситуация изменилась, Джейд вспомнила этот случай; надо было, укоряла она себя, давно понять, что отец и сын, наверное, всегда отчаянно боролись за первенство. Ей следовало попять – и предупредить Барри, что участие в одном и том же деле неминуемо приведет к катастрофе. Но она этого вовремя не поняла и ничего не сказала, да даже если бы сказала, Барри вряд ли ее послушал. Он слишком хотел взять верх над Хербом.

Херб постоянно отталкивал Барри, не уделяя ему ни малейшего внимания. Барри же все больше тянулся к Джейд, видя в ней источник любви, недополученной у отца: И оба жаловались ей друг на друга. А Дорис упорно твердила мужу и сыну, что каждый из них – само совершенство и все будет в порядке. Джейд буквально разрывалась на части. Стремясь как-то выкарабкаться из этого немыслимого положения, Джейд подумывала о том, чтобы уйти с работы, но всякий раз, как она об этом заговаривала, и Херб и Барри не желали даже слушать ее.

– Ты больше Хартли, чем он, – говорил ей Херб в присутствии Барри. – Ты сделала и делаешь для компании больше, чем он.

– Не надо уходить, – уговаривал ее Барри. – Ведь тогда мы останемся один на один. – Он имел в виду себя и отца.

Сердцем Джейд была с мужем. Она видела, в каким ужасном положении он оказался, и бесконечно жалела его, чувствуя себя совершенно беспомощной в той войне, что шла между стареющим патриархом и его молодым сыном, чья энергия служила отцу постоянным напоминанием о его возрасте. Джейд была на стороне Барри – ведь она его жена, – но и Херба она тоже понимала. И ничем не могла им помочь. Лишь в сотый раз повторяла себе, что, едва забеременеет, сразу же уйдет с работы. Ребенок решит все проблемы. У Херба будет внук, о котором он так мечтает; Барри найдет любовь в собственной семье. Будет ребенок – и семейная жизнь пойдет своим чередом, и отношения Барри с отцом наладятся. Да, ребенок решит все проблемы.

Но то, что так просто давалось другим женщинам, у Джейд никак не получалось. Несколько раз ей казалось, что она беременна. И всякий раз она ошибалась.

– Ты слишком много об этом думаешь, – нежно говорил ей Барри, стараясь успокоить. – Постарайся