– Какая жалость, – сказала Пэмми. – Я и вправду собиралась ввести новую должность для передач. Мы с Майком уже обсуждали это. Нам нужен аналитик.

– А кто будет сидеть за операторским пультом?

– По правде говоря, я всегда хотела видеть оператором Лину. Я не возражала, когда они вдруг решили назначить тебя; и поверь мне, только из-за этого я могла бы превратить твою жизнь в настоящий ад с самого начала. Но ты же знаешь, все мы люди, – сказала она, весьма похожая в эту минуту на монстра с другой планеты.

– Конечно, что касается профессионализма, у тебя гораздо больше опыта, чем у нее, но именно поэтому я хочу, чтобы ты стала аналитиком, а не оператором. У тебя светлая голова. Похоже, ты очень быстро схватываешь все те проблемы, которые мы обсуждаем. И это очень впечатляет, особенно учитывая то, что ты пришла к нам из развлекательной программы. Как бы там ни было, я все еще жду одобрения из отдела Дункана, в смысле фондов на новую должность. Но он был очень доволен данными по нашей аудитории за последний месяц, несмотря на то что состав аудитории его всегда расстраивает. Слишком много женщин. И маловато мужчин.

«Как обычно», – подумала Анна.

– Как обычно, – улыбнулась Пэмми. – Ну хорошо, – вздохнула она. – Значит, я все-таки не могу заставить тебя изменить решение?

– Извини. – Анна покачала головой. Почему она все время извиняется?

– Хорошо, я поговорю с Линой, чтобы она уже начинала готовиться занять твое место.

У Анны поднялось настроение – она хорошо знала, что никто не сможет ее заменить. Что не бывает незаменимых людей – это все миф. Однажды Анна вернулась в «Час Джимми Сэлада», чтобы забрать несколько книг, и увидела, в каком состоянии находится фотокопировальная машина: ее дверца была открыта, а объявление на стене гласило, что она сломана. А все, что нужно было сделать, – это заменить красящий порошок.

– Ну, мы можем пользоваться твоими услугами еще целых три месяца, – сказала Пэмми, поерзав на стуле. – Кажется, именно такой срок указан в твоем заявлении?

– Да.

– Не беспокойся, я больше никому не покажу твое письмо.

– Спасибо.

На самом деле Анна надеялась, что его зачитают по всему «Радио-Централ». Она даже позволила себе покритиковать последние перемены в политике радиостанции, направленные на повышение рейтинга любой ценой, новый режим под предводительством Толстого Ревизора и отношение служащих «Радио-Централ» к работникам столовой, таким как Ада.

– Чем ты собираешься заниматься? – Пэмми засунула письмо Анны обратно в конверт, как бы давая понять, что лучше предать его забвению.

Анна знала, что ей зададут этот вопрос. Пэмми использовала малейшую возможность в своей передаче, чтобы подчеркнуть, как важно иметь полноценную работу. Она всем давала этот совет, как частичку своей «философии». Она считала, что работа заполняет человеческую жизнь.

– Я возвращаюсь к актерской игре. Это именно то, чем я всегда хотела заниматься.

– Правда? В театре или кино?

– Не имеет значения, – ответила Анна, удивляясь про себя: надо же, ей даже предоставили выбор.

– Что же, по-моему, это замечательно, – сказала Пэмми, но при этом посмотрела на Анну с беспокойством, как будто Анна решила уйти не только с работы, но и из жизни. – Хорошо.

Что еще могла сказать Пэмми? У нее уже не осталось сил, чтобы предотвратить профессиональное самоубийство своей подчиненной, тем более под конец рабочего дня.

– Я жду этого с нетерпением, – сказала Анна, чтобы успокоить совесть Пэмми. Она с нетерпением ждала, когда же сможет уйти отсюда, вырваться из этого офиса с его химическими запахами оргтехники. Анна давно поняла, что она творческая личность, и потому скрепя сердце тянула лямку офисной службы, пусть бы даже она была и высокооплачиваемой. Каждый день одно и то же – нажимаешь одни и те же кнопки: А6 – кофе, затем тонкая струйка сливок и лавина сахара.

– Может, сходим как-нибудь вместе пообедать? – спросила Пэмми.

– Да, если хочешь. Это было бы замечательно.

Анна всегда поражалась, когда Пэмми поднималась со стула. Ее тело было таким рыхлым, что казалось, стоит лишь ткнуть его пальцем, и оно расползется, как желе.

– Потому что мне действительно надо знать, что ты думаешь насчет Брюса.

Анна увидела впереди высокого брюнета, выходящего из дверей «Радио-Централ» на улицу. Шон? Она бросилась вслед за мужчиной, врезавшись в живот Толстого Ревизора и извинившись на ходу. Анну разозлило, что другие служащие совсем не торопятся и толпятся на выходе из здания, в то время как Шон уходит от нее, быть может, навсегда.

– Шон! – окликнула она, наконец догнав его. Она немного запыхалась. – Я так и думала, что это ты.

Конечно, он попрощался. Но это было официальным прощанием с командой «SOS!». Шон поблагодарил каждого. Он выразил надежду на то, что когда-нибудь Пэмми и Майк снова пригласят его поучаствовать в программе. А потом добавил: «А также отдельное спасибо обслуживающему персоналу: Лине, Анне и Тодду».

– Ты же не уходишь прямо сейчас? – спросила Анна, стараясь казаться беззаботной.

Он улыбнулся и потрепал ее волосы.

– Ну, рабочий день ведь кончился, а? – Он взглянул на часы.

– Да, но… – Она закусила губу, почувствовав себя вдруг любимой ученицей, осаждающей своего учителя в последний день перед каникулами.

– Школа закрывается, наступили летние каникулы, – сказал он, как будто прочитав ее мысли, и потянулся всем своим длинным телом. Одна пуговица на его рубашке была расстегнута, и сквозь щелку белела грудь. Анна вдруг почувствовала, что прохожие останавливают на них любопытные взгляды. Какая жалость, что она не может запросто пригласить его куда-нибудь, чтобы спокойно поговорить о личном. А еще лучше – заняться любовью.

Однако они были знакомы всего лишь месяц, и их отношения были еще не настолько крепкими.

– Я переезжаю на квартиру Себастьяна завтра вечером, – сказала она.

– Я рад, что все получилось, – ответил он, глядя ей через плечо. Анна надеялась, что он не увидел кого-то, с кем ему необходимо было переговорить.

– Я тоже рада, – сказала она почти с восторгом.

– Ему позарез нужен был человек, чтобы присматривал бы за его дурацкой кошкой. И район тоже хороший, – быстро добавил он. Но было уже слишком поздно – воодушевление Анны угасло.

– Надо бы тебе как-нибудь зайти в гости, – сказала она, сознавая, что он хочет сбежать от нее. Ей очень хотелось удержать его, схватив за манжету рубашки.

– А, да-да, – удивленно отозвался Шон. – Да, – повторил он уже чересчур вежливо.

– Я только что подала записку об уходе, – сказал она, стараясь заинтересовать его.

– Молодец, – рассеянно сказал он. Затем сделал полшага в сторону: – Послушай, я желаю тебе всего наилучшего. Искренне желаю. И не забудь сходить к Эйлин. – Это была тот психотерапевт, которого он ей порекомендовал. – Тебе потребуется серьезная поддержка, если ты действительно хочешь изменить себя. Ну, до свидания.

Естественно, он имел в виду профессиональную поддержку. Но ведь Анна рассчитывала на поддержку в более личном плане? Пока она благодарила его, ее голос становился все слабее и слабее. К тому моменту, как Шон попрощался, он уже превратился практически в шепот.

Шон обернулся и подмигнул ей. При желании в его взгляде можно было бы прочесть вожделение, но, учитывая, насколько сильно ей везло в последнее время, этот взгляд скорее говорил о его усталости. Она попыталась улыбнуться в ответ так же широко, как он, как будто ей было все равно. Но, к несчастью, ей было не все равно. Многочисленные книги по психологии убедили Анну в том, что она – всего лишь одна из большого количества «женщин, которые принимают все слишком близко к сердцу».

До настоящего момента Анна считала их квартиру (повсюду лужицы каких-то пролитых