редко удавалось делать в последнее время. Мы также стали систематизировать сведения о дороге в Лхасу, которые удавалось собрать среди караванщиков. Мы беседовали с каждым из них отдельно и поочередно, выведывая названия различных пунктов и последовательность их расположения. В дальнейшем это позволило нам спрашивать у кочевников дорогу от одного места к другому. Между собой мы давно уже решили, что не можем терять столько времени и вскоре нам придется раcстаться с караваном. Распрощавшись со своими друзьями в канун Рождества, мы продолжили путь самостоятельно. Чувствуя себя свежими и отдохнувшими, мы покрыли более четырнадцати миль в первый же день. Поздно вечером мы вышли на широкую равнину, где обнаружили несколько одиноких юрт. Их обитатели, похоже, опасались нападения кхампов. При нашем приближении навстречу вышли двое хорошо вооруженных мужчин довольно дикого вида. Они грубо кричали на нас и требовали убраться к черту. Не отвечая на угрозы, мы протянули вперед руки, объясняя, что не вооружены, что мы безобидные паломники. Выглядели мы, вероятно, довольно потрепанно, хоть и хорошо отдохнули, двигаясь в составе каравана. После краткого разговора хозяин самой большой юрты пригласил нас провести у него ночь. Нам дали обогреться у огня, угостили масляным чаем и редким деликатесом — белым хлебом, вручив по кусочку каждому. Зачерствевший, словно камень, хлеб в канун Рождества среди дикой природы Тибета значил для нас больше, чем хорошо приготовленный рождественский обед, который нам когда-то предлагали дома.

Хозяин обращался с нами довольно грубо. Когда мы рассказали ему, каким путем пытались достичь Лхасы, он сухо ответил: раз нас не убили до сих пор, то обязательно убьют в ближайшие дни. Местность кишит кхампами. Без оружия мы для них — легкая добыча. Он говорил таким фатальным тоном, каким обычно повествуют об уже свершившихся вещах. В большой растерянности мы попросили его совета. Он порекомендовал воспользоваться дорогой на Шигаце, до которой можно добраться за неделю. Мы не хотели даже слышать об этом. Тогда, подумав немного, он посоветовал обратиться к районному чиновнику, чья юрта находилась всего лишь в нескольких милях отсюда. Чиновник может предоставить нам охрану, если мы не откажемся от мысли пересечь страну грабителей.

Этим вечером нам так много нужно было обсудить, что мысль о том, как сейчас празднуется Рождество на родине, даже не посетила нас. В конце концов мы решили рискнуть и навестить бонпо. Через несколько часов мы достигли его юрты и посчитали хорошим предзнаменованием тот факт, что он приветливо встретил нас и предоставил свою юрту в наше распоряжение. Затем он пригласил своего коллегу, и мы продолжили беседу вчетвером. На этот раз мы отказались от легенды об индусских паломниках и назвались европейцами, потребовав защиты от бандитов. Естественно, мы утверждали, будто путешествуем с разрешения правительства. Я спокойно предъявил старый пропуск, выданный нам когда-то гарпоном Гартока. (Любопытна судьба этого документа. Мы трое тянули жребий, кто будет его хранителем, и выиграл Копп. Но когда он нас покидал, меня озарило, и я выкупил у него документ. Наконец его час настал.) Оба чиновника внимательно изучили печать. Пропуск произвел на них большое впечатление. Они поверили в то, что нам разрешено путешествовать по Тибету. Правда, их заинтересовало, где третий член нашей экспедиции. Мы объяснили: он заболел и отправился назад в Индию через Традун. Такой ответ вполне удовлетворил чиновников, и они обещали предоставить нам охрану. На определенных этапах пути охранники будут заменяться свежими людьми, которые сопроводят нас до главной северной дороги.

Подобная перспектива казалась нам настоящим рождественским подарком, и в душе царил праздник! Мы приготовили немного риса, сэкономленного специально для такого случая. На ужин мы пригласили обоих бонпо. Они пришли, прихватив с собой различные яства, и мы все вместе провели счастливый дружеский вечер.

На следующий день до ближайшего поселения нас «доставил» кочевник. Это напоминало забег с эстафетной палочкой. Передав нас следующему сопровождающему, охранник ушел. С ним мы покрыли порядочное расстояние и только теперь поняли, как полезно иметь с собой человека, хорошо знающего дорогу, хотя и не гарантирующего полную безопасность от грабителей.

Нашими постоянными спутниками были ветер и холод. Нас преследовала сплошная вьюга при температуре минус 30 градусов по Цельсию. Недостаточно теплая одежда являлась причиной многих страданий. Мне просто повезло, когда у одного из кочевников я купил дубленку — немного тесную, без половины рукава, но обошедшуюся всего в две рупии. Наши ботинки могли развалиться в любую минуту. А перчаток не было вообще. Ауфшнайтер обморозил руки, а меня больше беспокоили ноги. Мы стойко переносили все муки, но для прохождения дневной нормы миль требовалось большое напряжение сил. Каким счастьем было бы передохнуть несколько дней в теплой юрте кочевников! Даже их тяжелая и бедная жизнь казалась нам тогда недостижимой роскошью. Но мы не могли позволить себе никаких задержек, если хотели добраться до Лхасы, пока не иссякли продукты. А что потом? Об этом мы старались не думать.

Часто мы видели в отдалении мужчин верхом на лошадях и без труда узнавали кхампов по необычному облику сопровождавших их собак. Шерсть этих тварей не такая длинная, как у обычных тибетских собак. Псы бандитов стройные, быстрые как ветер и необычайно уродливые. Мы благодарили небеса, что нам так и не привелось познакомиться с ними и их хозяевами поближе.

Однажды мы обнаружили покрытое льдом озеро, не обозначенное ни на одной карте. Ауфшнайтер незамедлительно нанес его на нашу карту. Местные жители называют озеро Йочабцо, что означает «жертвенная вода». Оно расположено у подножия ледников. Перед выходом на большую дорогу мы повстречали нескольких оборванцев, вооруженных новейшими европейскими винтовками, перед которыми вся наша храбрость не стоила и гроша. Оборванцы, однако, не обратили на нас никакого внимания: мы выглядели слишком изможденными и обтрепанными. В данном случае очевидная бедность оказалась благом.

После пятидневного перехода мы вышли на знаменитую дорогу Тасам. Мы надеялись увидеть обычное шоссе, положившее бы конец всем трудностям пути. Представьте себе наше разочарование, когда мы не обнаружили даже намека на колею! Местность совсем не отличалась от той, по которой мы скитались в течение долгих недель. Сказать по правде, мы нашли лишь несколько пустых юрт, где могли останавливаться караванщики, но больше никаких признаков дороги не наблюдалось.

На последнем отрезке пути нас сопровождала пара суровых женщин. Они довели нас до дороги Тасам и вежливо распрощались. Мы сделали привал в одной из пустых юрт и разожгли огонь. После чего провели ревизию оставшихся продуктов. Нам следовало радоваться: наиболее трудный участок пути остался позади, и сейчас мы находились в пятнадцати днях ходьбы от Лхасы. Но на радость просто не находилось сил. Нас заботили обморожения, недостаток денег и продуктов, мы очень беспокоились о своих животных. От моего преданного пса остались лишь кожа да кости. У нас едва хватало продуктов на двоих, и четвероногому другу перепадали крохи. Его лапы были в ужасном состоянии, он уже не мог идти рядом с нами, и часто мы часами ждали на привалах, пока он нас догонит. Яку приходилось не легче. Неделями он не находил достаточно травы для питания и тоже отощал. Миновав озеро Йо-чабцо, мы вышли из зоны снегов, но даже сухая трава встречалась редко, и у животного не хватало времени ее вдоволь пощипать.

Несмотря на все это, на следующий день мы вновь отправились в путь. Тот факт, что теперь мы шли по караванному пути и не чувствовали себя более словно Марко Поло в неизвестности, поднимал наш моральный дух.

Первый день пути по дороге Тасам мало чем отличался от нашего путешествия по необитаемой территории. Нам не повстречалось ни одной живой души. Порывистый ветер нес снег и туман, превратившие наш путь в адову пытку. К счастью, ветер дул в спину и подталкивал нас вперед. Дуй он в лицо, мы не смогли бы пройти и шага. Все четверо вздохнули с облегчением, когда заметили вдали придорожную юрту. В этот вечер я сделал в своем дневнике следующую запись: «3 декабря 1945 года. Сильная вьюга и туман. Первый туман, который мы встретили в Тибете. Температура примерно минус 30 градусов. Самый утомительный день из всех предыдущих. Вьюк беспрестанно сползал со спины яка, и мы почти отморозили руки, водворяя его на место. Один раз заблудились. Пришлось возвращаться две мили. К вечеру достигли придорожной станции Ньяцанг. Восемь юрт. Одна занята дорожным чиновником и его семьей. Встречены гостеприимно». Приближался наш второй Новый год в Тибете. Нельзя без сожаления вспоминать о том, чего нам удалось достичь за это время. Мы оставались «нелегальными» путешественниками, измотанными, страдающими от голода оборванцами, вынужденными обманывать местных чиновников, стремящимися к иллюзорной, почти недостижимой цели — Запретному Городу. В новогоднюю ночь наши взоры сентиментально обратились к дому и семье. Однако подобные мысли не могли отвлечь нас от суровой реальности, в которой мы были вынуждены бороться за жизнь посредством неимоверного напряжения всех