щедрой души. Он варил самый лучший кофе на свете.

Конечно, разногласия никуда не делись, их еще предстояло преодолеть. Когда Ким и Джозеф жили вместе, у каждого был отдельный кабинет с компьютером. Как только выдавалась свободная минутка, супруги разбегались по своим углам. Тари оставалась одна. Она смотрела фильмы о животных или рисовала. Не то чтобы девочку оставляли без внимания — родители возились с ней постоянно, — просто компьютер незаметно расталкивал семью в разные стороны. Ким прямо-таки оживала, когда появлялась возможность заняться статьей или полазать по интернет-магазинам. И вот Тари уехала. Только теперь Ким поняла, как много времени уделяла работе. Нестерпимо захотелось увидеть дочь.

Конечно, она была не права. Слишком нажимала на мужа, пыталась им руководить, не давала встречаться с друзьями. Ким так ревновала, что скрывала свою любовь. И любовь постепенно скрывалась под многолетними завалами обыденности.

Разумеется, дело было не только в работе. Ким не собиралась себя обманывать. У них с мужем совершенно разные взгляды на воспитание дочери. Ким считала, что Джозеф балует Тари, что та вьет из него веревки. Нет, девочка не испорчена, просто, по мнению Ким, она растет папиной дочкой. Джозеф возится с ней, как с грудной. Ким хотелось, чтобы дочь стала человеком жизнеспособным, практичным. «Интересно — как это сделать? Отдать Тари в военное училище?»

Она повернула голову, посмотрела на ту часть кровати, где обычно спал Джозеф. Улыбка сбежала с лица. Ким снова взяла роман и вспомнила, как Джозеф когда-то читал ей вслух на ночь. Под его спокойный мягкий, спокойный голос так уютно было засыпать.

Сосредоточиться на романе никак не получалось, и Ким посмотрела на полуоткрытое окно. По черному стеклу бежали капли дождя. С улицы тянуло прохладой, лицо приятно обдувало ветерком. Ким взглянула на столик у кровати. Телефон. Она глубоко вздохнула и совсем уже набралась решимости позвонить Джозефу, чтобы узнать как дела, но тут аппарат зазвонил сам. Ким вздрогнула и отдернула руку. Удивленно воззрилась на телефон. Отвечать или не надо? Она подождала и решила, что трубку не возьмет. Если это Джозеф, пусть думает, что свободная женщина пошла куда-нибудь выпить в хорошей компании. А вдруг в Уимерли что-то случилось? После четвертого звонка сработает автоответчик. Ким схватила трубку.

— Алло? — сказала она с нарочитой непринужденностью.

— Привет, это я. — Голос был нервным и напряженным, Джозеф в последнее время всегда так разговаривал по телефону.

— Привет. — Ким подождала продолжения, но пауза затянулась. — Как там в Уимерли?

— Все нормально. Только у нас с Тари сегодня маленькая неприятность.

Ким вскочила.

— Что? — По спине побежали мурашки, перехватило горло. Трубка чуть не выскользнула из мгновенно вспотевшей ладони.

— Ей попали камнем по голове.

— По голове?! Вы были в больнице?

— Да, все в порядке. Там сказали, ничего страшного. Но теперь у нее температура. Мы доехали до Потрошира, хотели вернуться в Сент-Джонс…

— Высокая?

— Что?

— Температура.

— Тридцать девять и три.

— Господи, Джо, это же очень много! У вас таблетки с собой есть?

— Нет таблеток. Я только в Потрошире заметил, что у нее жар и глаза блестят, а в машине таблеток нет. И аптеки вокруг ни одной. Мы тут на всякий случай вернулись в этот…

— А в больнице вам что, никаких лекарств не дали? — спросила Ким.

— Нет, она себя нормально чувствовала.

— Возьми кастрюлю с холодной водой, намочи полотенце и положи ей на лоб…

— Да все я уже сделал. И врачу позвонил. Вообще, это все на глазах у доктора произошло. Он чуть не переехал этого парня, который бросил камень.

— Парня? Какого парня?

— Который бросил камень.

— Парня? — Она спустила ноги с кровати. — Взрослого?

— Нет. — Слышно было, что Джозеф злится. — Подростка.

— Почему он бросил в нее камень? Случайно?

— Откуда я знаю. — В трубке замолчали, и Ким услышала, как Джозеф говорит в сторону: «Это мама». Донеся голос Тари: «Можно, я с ней поговорю?»

— Тари! — позвала Ким.

— Привет, мамулечка. — Голосок был слабенький и слегка дрожал.

— Привет, заинька. Как ты себя чувствуешь?

— 3-з-замерзла…

— Хочешь, я приеду? Я прямо сейчас. Прямо сейчас!

— Не, мам, не надо. На улице ливень такой. Ты можешь в аварию попасть.

У Ким от страха пересохло во рту, прошиб озноб. Тем не менее, она улыбнулась — Тари так трогательно заботилась о ее безопасности.

— Если у тебя температура не упадет, я точно приеду. Поняла? Наплевать мне на дождь.

— Ладно, мам. Пока. Я тебя люблю.

— И я тебя.

В трубке затрещало. Там снова был Джозеф:

— Врач сказал, привезет детский анальгин.

— Если температура быстро не упадет, — строго сказала Ким и натянула на себя одеяло, — немедленно вези в больницу. У нее может быть сотрясение, это очень опасно.

— Да знаю. Через полчаса перезвоню.

— Отнесись к этому серьезно, Джо. И найди полотенце.

— Есть у меня полотенце. Я уже тут… все, что можно…

— Температура должна упасть, иначе начнутся необратимые изменения. Тридцать девять и три — это очень много.

— Ладно. — Голос звучал уже не так уверенно. — Ладно. Я перезвоню.

— Ты сам-то как?

— Никак.

Раздались короткие гудки.

— Джо!

Трубка все-таки выскользнула из потной ладони. Ким озабоченно прикусила нижнюю губу. Вспыхнуло раздражение. Чем они там занимались? Как он мог допустить, чтобы в Тари кинули камень? И вообще, с какой стати швырять камнями в маленькую девочку? «Что это за ублюдок был?» — пробормотала она, не попадая трубкой на аппарат. Ким никак не могла взять себя в руки. Откинула одеяло. Мокрое от пота тело тут же обдало холодом. Сунула руки в рукава халата, завязала пояс и поджала колени, чтобы согреться.

За окном был дождь, капли стучали по крыше. Ким понятия не имела, что предпринять. Вот тебе и повод приехать в Уимерли. У Тари, ее малышки, ее единственной малышки, опасная температура. Жгучий стыд охватил ее. Это она, она во всем виновата.