Он поглядел в спину жене. Джим прижался к теплому телу, он до сих пор удивлялся тому, как его линии подходят к ее линиям.

— Спи, — прошептал он, позабыв о своих метаниях. — Помнишь стихи: «Как только в раннем детстве спят»? — Джим мягко тронул жену за плечо, но она не ответила. — Кто это написал? Кто-то из русских?

Андрена довольно замычала.

Джим выгнулся, чтобы оглянуться на темный квадрат окна у него за плечами. Жалко, что тяжелые синие шторы плотно сдвинуты. Ему хотелось увидеть огни города. Издалека, с такой высоты, они казались волшебными. Столько света. Без этих огоньков все окрестности погружались бы по ночам в непроглядную тьму. Джим снова подумал о пугающих картинках ада. Разве можно вбивать их в детские головки? Сердце забилось чаще. Нет, это неправильно. Брад решил, что город — это ад. А он совсем не ад.

«Как парень далек от истины», — подумал Джим.

В душе он жалел Брада, ведь тот искренне верил басням, которым его научил отец.

— Знаешь что?

Голос казался хрупким и далеким, вот-вот сломается.

Брад быстро сел и прислушался. Он напрягал зрение, будто старался увидеть звук, но тщетно. Никаких признаков жизни, ничего похожего даже на видимые иногда потоки воздуха, когда ветер несет с собой хлопья снега. Никакие контуры не проступали в темноте. Только этот сильный запах, который Брад помнил по сараю на ферме, и абсолютная тьма.

Через некоторое время в тишине снова раздался слабый, неуверенный голос:

— Я не знаю, где я… — Нервный взрыв неразборчивых слов. — Где я? Где?

Брад встал и пошел сквозь черноту. Ему показалось, будто его тело плывет по направлению к голосу.

— Я жив? — взволнованно спрашивали где-то, в воздухе разливался смертный ужас — Прошу вас. Кто-нибудь. Ответьте. Я жив?

Брад прислушивался.

— О Боже! Не надо так со мной. Прошу Тебя, Господи! Ты просто прячешься. Это шутка. Это Ты скорчился там в углу? По-моему…

Брад продвигался вперед, пока не подобрался к голосу вплотную. Прутья вдавились в грудь. Руки вцепились в железо. Прохладные. Не пройти.

— Боже правый! — взмолился голос. — Если только есть на свете Бог. Я знаю, Он есть. Сейчас. Я знаю, должен быть. Неужели это конец, вот так оно все кончится? Я здесь, а вокруг ничего. Нет, не может быть. Я обещаю. Обещаю. Обещаю. Просто… Обещаю.

Брад старался угадать, кто этот человек. И почему ему так отчаянно потребовался Господь Бог.

— Здравствуйте, — застенчиво поздоровался он.

— Кто там? — Голос свернулся клубком и словно возвратился в тело.

Брад подумал о своем имени, о своем новом имени. Он больше не знал точно, кто он такой. Его превратили в кого-то другого.

— Никто, — ответил он.

— О господи, прошу вас, просто скажите, я жив?

Брад не понял вопроса. Он ждал, пока голос заговорит снова.

— Это наверное… — Голос замолчал. Брад услышал, как кто-то медленно двигается в темноте, как шаркают ноги по бетонному полу. — Это… Я в камере, в тюрьме. — Голос захлебнулся в экстазе. — Я жив. Ну скажите же, ведь жив? Вы. Кто вы такой? Вы, Никто! — Голос яростно взвыл: — НИКТО!

Брад провел пальцами по прутьям. В голосе звучало такое волнение, что Брад почти понял, что он говорит. Ощущение разливалось в воздухе, но, к своему стыду, удержать это понимание Брад не мог.

— Скажите, что жив, Никто, — умолял голос. — Я жив, и только вы можете мне об этом сказать. Я точно жив. — Он перешел на визг, звук почти материализовался в темном помещении. — КТО-НИБУДЬ! ПРОШУ ВАС, НУ КТО-НИБУДЬ! СКАЖИТЕ МНЕ, ЧТО ЭТО НЕ КОНЕЦ. ПРОСЫПАЙТЕСЬ ЖЕ!

Брад услышал, как кто-то пнул ногой человека в бок.

— ПРОСЫПАЙТЕСЬ! ВСТАВАЙТЕ! КТО БЫ ВЫ НИ БЫЛИ!

В темноте забормотали. Со всех сторон неслись стоны и проклятия, постепенно все стихло, и снова наступила тишина.

Кто-то крикнул.

— Заткнись!

Голос засмеялся.

— Слава Богу. Слава Богу. Спасибо вам за этот знак. За вашу угрозу. Я заткнусь. Я знал. Я здесь, все это время был здесь. Просто в темноте иногда такое случается. Ничего. Ничего. Ничего. Мы здесь, Никто.

Тишина снова окутала всех мягким одеялом. Брад пожелал голосу доброй ночи. Пожелал так, как желал обычно маме и папе. Сначала он был рад, что произнес эти слова. На губах его появилась грустная улыбка. А потом навалилась тоска по тому далекому времени.

Голос ответил:

— Спокойной ночи, Никто. Теперь все хорошо. Это не конец. Смерть не такая. Не такая.

Джим таращился на пакет с молоком, придерживая дверцу холодильника рукой, когда раздался телефонный звонок. Адвокат вздрогнул и повернулся, но Андрена схватила трубку первой.

— Взяла, — крикнула она из соседней комнаты.

Джим прислушался, подошел к кухонной двери и высунулся в коридор. В гостиной на диване сидела Андрена. Она неуклюже придерживала трубку плечом. Бордовый махровый халат был небрежно стянут на поясе, в одной руке Андрена держала полотенце и пыталась вытирать им волосы.

«Кто это в такую рань? В понедельник?» — подумал Джим.

Андрена посмотрела на кухонную дверь. Увидев мужа, она произнесла в трубку:

— Одну минуточку.

— Кто это? — тихонько спросил Джим, он протиснулся через двери кухни, и они хлопнули у него за спиной.

Андрена пожала плечами.

— Я тебе принесу завтрак сюда, — сказала она, протянула ему телефон, улыбнулась и поцеловала Джима в щеку, но с места не двинулась. Так и стояла рядом, вытирая волосы влажным полотенцем.

— Слушаю, — произнес Джим, глядя ей в глаза.

Голос на том конце объяснил ему подробности дела. Нужен адвокат, общественный защитник. Некто обвиняется в убийстве. Преступление было совершено два дня назад. Некий Джон Доу, вполне вероятно психопат.

— Кого он убил? — спросил Джим и сразу вспомнил, чего он так боялся последние пару дней: Брада убили. Адвокат старался говорить спокойно. Он всегда спокоен. Его специально учили не волноваться, и Джим верил, что прекрасно умеет держать себя в руках. Он прикрыл трубку рукой и одними губами произнес — Это по делу.

Андрена кивнула и ушла на кухню.

— Парня с бурным криминальным прошлым. Некого Джейка Черрепью. Слышал о таком?

— Нет.

Джим облизнул губы. Он думал о словах брата. И думал о том, в чем этого человека обвиняют. Убийство. Ему хотелось впутаться в это дело хотя бы для того, чтобы насолить Стиву, бросить ему в лицо вызов, но Джим знал, что это глупо. Просто он очень устал, вот и злится. Сейчас Джим вряд ли мог доверять своим инстинктам, а значит, и дело принимать не следует.

— Я бы хотел за это взяться, да вот только момент неподходящий. В другое время взял бы без вопросов, но сейчас у меня работы — завались. Уже просто деваться от нее некуда.

— И переубедить вас не удастся?

— Нет, серьезно…

— Этому парню понадобится очень хороший адвокат. Подозревают, что это он и есть — зубной