снаряжение, включая оружие. И все это следует переместить практически одновременно. Это не шутка.

Карло выпрямился на стуле. В его успокоившемся было сознании зашевелился червь сомнения. Он потер ладонями глаза, но тревога не пожелала исчезнуть.

— Я пытаюсь представить себе это.

— Представьте себе хаос. Только организованный, запутанный, постепенно нарастающий, порождающий все новые и новые неразберихи. Вам нужно перевезти огромное количество людей и техники. Идет сорок второй год, война только-только началась. Все в панике, никто не знает, что случится через неделю, даже завтра. Вам приходится иметь дело с системой железных дорог, которую совсем недавно переориентировали на перевозку войск. Требуется согласование графиков разных железных дорог, составление поездов, выбор маршрутов, включение каждого поезда в сетку расписания и его совмещение с другими военными и гражданскими перевозками, а также следует учитывать начало затемнения в стране, введение военного положения и связанных с ним строгостей. Организация перевозок в таких условиях — это самый страшный кошмар. Это сплошная неразбериха, и ни один из офицеров и сержантов не имеет никакого реального опыта в этом деле. До тех пор морские пехотинцы, как правило, передвигались отрядами не больше батальона. А теперь вам вдруг понадобилось срочно перевезти двенадцать тысяч человек.

Карло кивнул, пытаясь дать услышанному улечься.

— Как я понимаю, вам приходилось в этом участвовать.

— В сорок втором я был стафф-сержантом в первом полку. Мы тоже стояли в Нью-Ривер, но отправились на запад только в июле. И наше боевое крещение тоже состоялось позже, на Бугенвиле. Может быть, я помог бы, если бы знал, в чем состоит ваше дело.

— Это проверка на допуск к секретности, и у нас возникла небольшая проблема. Я пытаюсь выяснить местонахождение одного сержанта на третьей неделе января. Я уже знаю, что он не был в отпуске, в командировке или в самовольной отлучке. По официальным данным, в это время он находился в полку.

— И вы ищете что-то, что могло бы подтвердить или опровергнуть эти данные?

— Вы не помните, по каким маршрутам тогда велась перевозка на запад?

— Знаете, было много эшелонов и много разных маршрутов. Перед отправлением на Тихий океан нас перевезли в Пендлтон, неподалеку от Сан-Диего, и большинство из нас ехали южным маршрутом. Давайте посмотрим. В моем случае поезд шел от Нью-Ривер до Нашвилла, оттуда в Литл-Рок и дальше на Талсу, через Нью-Мексико и Альбукерке. В Альбукерке мы застряли на неделю из-за нехватки угля, а потом прямехонько покатили в Диего.

Литл-Рок!

— Проклятье!

Проклятье!

Он ни разу не богохульствовал с тех пор, как решил встать на стезю добродетели и добросовестности.

— Сынок, у вас такой вид, будто я врезал вам дубиной между глаз.

— Позвольте мне задать вам еще несколько вопросов. Только насчет теоретической возможности. Парень прослужил уже десять лет. Он сержант. Он побывал в Китае, в Никарагуа, в зоне Панамского канала. Его уважают и даже любят. Он знает всех других сержантов и всех младших офицеров, и они знают, что он действительно может хорошо делать свое дело. И вот его подразделение едет поездом на запад, едет в той страшной неразберихе, которую вы описали раньше. В каком-то месте, скажем в Литл-Роке, он покидает поезд. Он из Арканзаса, и ему нужно до отъезда на войну уладить одно семейное дело. На это ему требуется неделя, возможно, немного меньше. Он делает то, что ему нужно, и возвращается в Литл-Рок. Рано или поздно туда придет другой поезд с морскими пехотинцами. Форма у него с собой, так что ему нетрудно смешаться с ними. Возможно, что он даже знает некоторых из них и они знают его. Таким образом, он попадает в Сан-Диего неделей позже своей роты. Не то чтобы его отсутствие осталось незамеченным, просто все знают, что этот парень вернется, и когда он в один прекрасный день спокойненько появляется, все считают, что так и должно быть. Никто никуда об этом не сообщает. Я знаю, что это нарушение всех правил, но речь идет о боевом парне, одном из лучших, и никто не хочет, чтобы у него были неприятности. Это остается между сержантами, а ведь они должны знать какие-то хитрости, которые позволили бы другим сержантам избежать неприятностей. Это возможно? Такое могло быть?

— Строго говоря, нет. Мы, в морской пехоте, каждое утро проводим поверку. Но...

— Все знают, что, когда придет время бить японцев, этот парень понадобится, как никто другой. На нем буквами в фут высотой написано, что он лидер и герой. И ему, скорее всего, уже не придется вернуться с Тихого океана. Такие парни, как он, не возвращаются с войн, разве что в результате какой-то немыслимой статистической флюктуации.

— Итак, вы хотите узнать, возможно ли было сделать то, что вы описали? Сынок, это более чем возможно. Это, вероятно, случалось много раз. Когда мы отчаливали от пристани, то знали, что не вернемся. Я лично сам проделал такую штуку.

Он был похож на подростка из кинофильма, одной из тех лент с Диком Пауэллом, где все пели своими натуральными дрожащими голосами и женщины с мелко завитыми волосами красовались в прозрачных платьях.

Таких фильмов теперь уже не снимали, но именно они вспоминались при виде этого парня.

— А ты не слишком молод для всего этого дерьма, а, малыш? — спросил Оуни.

Френчи сидел в комнатушке внутри покрытого рифленой жестяной крышей, принадлежавшего Мэддоксу склада в западной части города. Вокруг толпились крайне неприветливые Грамли, смотревшие на него так, словно были готовы съесть его живьем, но ни в коем случае не отпустить целым и невредимым. Они переговаривались между собой со столь резким и старомодным горским акцентом, что даже специалист по акцентам Френчи разбирал далеко не все. Они также все время плевались — еще одна примета этой заброшенной части страны, к которой он никак не мог привыкнуть.

Он был одет в серые фланелевые брюки, синий пиджак с принстонской эмблемой, голубую рубашку от «Брукса» с желтым аскотским галстуком и двухцветные кожаные туфли. А почему бы и нет? Что еще уважающий себя человек может надеть для такой важной церемонии? Комбинезон? Он уже поклялся про себя никогда больше не надевать комбинезон. Или купленный в магазине готового платья костюм, который ему приходилось таскать каждый день, пока он был одним из коммандос Эрла Суэггера? Эту пакость нужно будет сжечь.

— Мне двадцать лет, — сказал он. — У меня очень гладкая кожа, из-за которой я выгляжу моложе. Моя мать говорит, что из-за этого я похож на девушку. Вы тоже думаете, что я похож на девушку?

— Это что, какая-то гребаная шутка? Меня что, решили разыграть?

— Неприятно, верно? Я слышал, что вы любите прикидываться рафинированным аристократом, но на самом деле изрядный грубиян. Мне кажется, что слухи были верными.

— Тут он тебя хорошо поддел, дружище, — сказал спутник Оуни, выглядевший как настоящая кинозвезда ирландец, чересчур сильно походивший на Денниса Моргана.

— Сэр, не думаю, чтобы у меня было такое намерение, — церемонно произнес Френчи.

— Малый, ты ведь знаешь, кто я такой.

— Меня зовут Уолтер Шорт, я из Уильямспорта, Пенсильвания. Вы можете называть меня Френчи, как меня называли друзья, то есть тогда, когда у меня были друзья, что продолжалось не очень долго. А вы?..

— Ну разве он не очарователен, Оуни? — сказал ирландец. — Да, могу сказать, что он настоящий парень. Это вовсе не шутки. У него вид прирожденного джентльмена-интригана, такие вещи я вижу сразу. Это в британском стиле. Они любят посмотреть тебе в глаза, да еще и подмигнуть пару раз, перед тем как нажать на спуск.

— Мне наплевать, кто ты такой, — сказал Оуни Френчи. — Ты сейчас будешь петь, дружочек, или недолго пробудешь счастливым молодчиком. Ты должен еще убедить меня, что твой товар чего-то