— Самая безумная из безумных штук, которые я слышал в жизни.
Карло кивнул и, чуть помолчав, произнес:
— Но я вижу по этим дипломам, что вы закончили университет в Принстоне, на востоке. Слышал, что это довольно серьезное заведение. Я прочитал кое-что из того, что доктор Фрейд говорил об инстинкте смерти. Готов держать пари, что вам тоже приходилось просматривать эти книги, когда вы учились.
Сэм Винсент смерил молодого человека тяжелым взглядом.
— Я тоже готов держать пари, что ты считаешь, будто поймал меня на хитрости, верно?
— Да ни на чем я вас не ловил, сэр. Но я готов поставить доллар против чашки кофе, что человек, который обучался в Принстоне и Йельской юридической школе и который считает, что в скором времени его могут выбрать окружным прокурором, так вот, держу пари, что такой человек знает об инстинкте смерти больше, чем кто бы то ни было из окружающих.
— Ладно, ладно. Да, я слышал о такой вещи. Могу сказать, что у Эрла имеется определенная склонность к унынию. Может ли это быть связано с инстинктом смерти? Не знаю. Я доподлинно знаю, что его отец требовал дисциплины и повиновения от обоих своих сыновей и не терпел никакого беспорядка в мыслях, чувствах и так далее. Их растили, чтобы они делали работу и доводили ее до конца, и Эрл, несомненно, доказал, что способен на это. Но когда они оба были мальчиками, им приходилось держать все это в себе, и, возможно, у Эрла именно тогда и возникла некоторая подавленность, которую Ди-Эй Паркер принимает за стремление к смерти.
— Да, сэр.
— Ты знаешь Эрла?
— Да, сэр.
— Что ты думаешь об Эрле?
— Я... Я думаю, что он самый храбрый человек, какой когда-либо жил на свете, — сказал Карло. — Я видел, как он делал такие вещи... да у всех остальных коленки задрожали бы от одной мысли об этом.
Он вспомнил, как Эрл шел с автоматической винтовкой «браунинг» по коридору через пыль и пороховой дым, не опасаясь того, что Грамли могут в любой момент выскочить и открыть по нему огонь; шел, оставив своих людей укрываться в дверных проемах. Он вспомнил, как Эрл сделал немыслимо сложный выстрел в Грамли, чтобы спасти жизнь негритянской девушки.
— Никто не хочет, чтобы с Эрлом случилось что-нибудь плохое, — сказал Сэм.
— Да, сэр.
— Это все?
— Нет, не все. Одна из вещей, которую Паркер велел мне выяснить, это был ли Эрл когда-нибудь в Хот-Спрингсе. Такое впечатление, что он знает этот город чересчур хорошо.
— Никогда. Никогда, никогда и никогда. Старый баптист Чарльз считал Хот-Спрингс преддверием ада и средоточием греха. Он, не задумываясь, убил бы своего сына, если бы узнал, что тот сунулся в эту клоаку.
— Понятно...
— Эрл наделен особым чувством местности. Оно есть у всех Суэггеров. Они обладают естественным чутьем по части ландшафта, они прекрасные охотники и разведчики и наделены необыкновенным мастерством стрельбы. Они рождаются для того, чтобы воевать. Чарльз Суэггер был замечательным охотником, добывал оленя, а то и не одного, каждый чертов год. Обошел округ вдоль и поперек и всегда возвращался домой с добычей. Замечательный стрелок. Самый прекрасный прирожденный стрелок из всех, кого я когда-либо видел, а мне доводилось охотиться с несколькими прекрасными стрелками. Не знаю, откуда это бралось, но все их мальчики тоже умели стрелять. Отец Эрла тоже был героем войны, а в двадцатых годах он схватился — один! — с тремя отчаянными парнями в Мейн-стрит банке и отправил их всех в ад в сосновых ящиках. Поэтому если кажется, что Эрл что-то знает, это лишь благодаря своему врожденному дару, только и всего.
— Понятно. И позвольте мне задать вам еще один, последний вопрос. Насчет брата Эрла. У Эрла был брат по имени Бобби Ли. Он покончил с собой, повесился, если я не ошибаюсь, в сороковом году. Вы, вероятно, в сороковом еще не ушли на войну. Возможно, вы были тогда здесь.
Глаза Сэма Винсента за стеклами очков беспокойно забегали. Карло был уверен, что волнение собеседника связано с его вопросом.
— А что вы хотите раскопать здесь? Бедняга Бобби Ли. Это никак ни с чем не связано. Дело давно закончено и закрыто.
— Понятно.
— Черт возьми, Эрл в то время служил где-то в Корпусе морской пехоты. Это не может иметь большого значения.
— Вы знали Эрла?
— Я знал их обоих. Эрл учился в школе на два класса старше меня, а Бобби Ли был моложе меня на десять лет. Я был тем самым следователем, который занимался смертью Бобби Ли. Я был там, когда его вынули из петли. Я писал рапорт. Ты хочешь увидеть его?
— Пожалуй.
— Бетти! — позвал Сэм.
— Ее зовут Рут, и вы отпустили ее до вечера.
— Будь она проклята. Впрочем, не думаю, что от нее был бы какой-нибудь толк. Подожди здесь.
Помощник окружного прокурора вышел за дверь, а Карло остался сидеть в комнате, вдыхая воздух, в котором не осталось ни капли кислорода. Он чувствовал, что у него начала болеть голова, и слышал, как Сэм сдвигает тяжелые ящики и громко богохульствует.
Наконец хозяин кабинета вернулся.
— Вот то, что мы искали.
Он передал Карло папку, и тот ознакомился с ее содержимым. Все оказалось очень просто и ясно: 5 октября 1940 года в отдел пожарной охраны позвонила миссис Суэггер, и грузовик с людьми очень быстро прибыл на место. Пожарники нашли ее рыдающей в сарае, под ногами своего сына, который повесился там, перебросив веревку через потолочную балку. Потом приехал Сэм и распорядился снять труп. Разыскали шерифа, который совершал патрульный объезд в дальней части округа, шериф приехал и взял на себя руководство ходом событий. Сэм провел необходимое дознание, постаравшись сделать это как можно короче и тактичнее, и распорядился, чтобы тело мальчика было доставлено в морг. Днем позже мальчик был похоронен без всяких церемоний, и шериф никогда больше не говорил о своем сыне и его смерти. Судья графства объявил смерть самоубийством.
— Вскрытия не было? — спросил Карло.
— Что? — удивился Сэм.
— Вы не проводили вскрытие трупа?
— Сынок, все было ясно и понятно.
— Ну, сэр, я учился на полицейского в Талсе, под присмотром главного инспектора-детектива по имени О'Нейл, и если бы я закрыл дело о самоубийстве без вскрытия трупа, он бы меня...
— Хендерсон, ты очень похож на всех современных детей. Вы считаете каждый проклятый смертный случай результатом преступления. Моя работа как раз и заключается в том, чтобы выступать представителем властей штата в подобных трагических случаях, и поверь мне, в тот раз не было никаких признаков, которые говорили бы о том, что вскрытие нужно провести. Я вовсе не был тогда зеленым новичком. Я служу помощником окружного прокурора с тридцать пятого года. Я уже успел насмотреться на целую жизнь нищеты и страданий, боли и смертей. Поэтому я смог принять такое решение.
— Но оно было незаконно?
— А ты упрямый сукин сын, не так ли?
— Я горжусь моей детективной работой, сэр. Я полагаю, что имею призвание к ней.
— Ладно. Ты веришь в общественный порядок?
— Конечно, верю. Больше, чем во все другое.
— А теперь послушай меня. Закон и порядок. Закон
