осмотрите солому, на которой мы нынче спали. Не найдется ли там, случаем, требник прославленного брата доминиканца?

– Невозможно! – возразил отец Фейе. – Я снес его вниз вместе с вещами.

– Сходите все же наверх, хозяин! – продолжал настаивать отец Фовель, ничем не выдавая своего нетерпения. – Однако прежде подайте мне кружку лучшего вина, какое у вас найдется: после этих волнений я чувствую себя совершенно разбитым…

Доминиканец грустно качал головой. Действия хозяина представлялись ему совершенно бесполезными. Про себя он размышлял, хватит ли ему мужества предупредить дозорных. Он рассуждал: «К чему? Если я стал жертвой кражи, вор теперь находится в дилижансе. А дилижанс уже далеко».

Вдруг он подскочил как ужаленный: эта мысль пробудила в нем угрызения совести.

– Дилижанс! – вскрикнул он, задыхаясь от отчаяния. – Дилижанс… Конечно, вор – там! Святые небеса! Зачем я послушался вас, отец Фовель?! Зачем?

Тот молча попивал принесенное вино и ничего не ответил. С невозмутимым видом вынул из-под сутаны короткую трубку и стал размельчать табак в углу стола. Но прикурить не успел: в зале появился хозяин заведения с книгой в руке. Он подошел к обоим монахам и, усмехнувшись и всем своим видом показывая глубочайшее презрение, бросил:

– Держите, вот она, ваша книжка! Стоило ли так шуметь, да еще и дилижанс упустили!

Доминиканец, ни слова не говоря, набросился на требник и лихорадочно перелистал его. Он нашел свои бумаги нетронутыми, на прежнем месте.

– Святая мадонна! – взмолился он. – Я был совершенно убежден, что взял книгу с собой! Брат мой! Как вы догадались, что она в соломе?

– Я сам ее туда положил, – не смущаясь, признался монах.

Доминиканец отпрянул с такой порывистостью, что отец Фовель протянул руку и подхватил его, опасаясь, как бы тот не опрокинулся навзничь. Потом он пояснил:

– Я положил ее туда сам, чтобы знать наверное: никто другой не положит вашу книгу в такое место, где мы никогда не смогли бы ее отыскать. Теперь все хорошо. Выпейте этого вина и соберитесь с силами.

Монах постепенно приходил в себя: его щеки порозовели, а дыхание сделалось ровнее.

– Нет, не все так хорошо, как вам кажется! Из-за вас я пропустил дилижанс! А еще вы собирались предупредить дозорных! Не знаю, что за демон скрыт под вашей серой сутаной, но скоро увижу: я сам схожу за стражей! И тогда уж вы ответите мне за все!

Отец Фовель медленно покачал головой:

– Спокойно, спокойно! Помолчите хоть немного, дайте и мне слово сказать. Вы уже целый час хнычете, жалуетесь, заламываете от отчаяния руки. Из-за требника, который, вопреки тому, что сказал мой друг Лефор, не стоит и трех грошей на распродаже, а от силы два сантима, да и то будет дорого! Теперь вы его нашли, так чего же угрожать и бушевать! На вашем месте я бы послушал и узнал, зачем отец Фовель разыграл этот дурацкий фарс…

– Поторопитесь с исповедью. Я чувствую, что моему терпению приходит конец, предупреждаю!..

Отец Фовель облокотился на стол и взглянул достойному монаху прямо в глаза:

– Чтобы наставить вас на правильный путь, я задам вам один вопрос. Представьте, что вас в самом деле обокрали и вы теперь уверены, что ваш требник вместе с вложенными в него бумагами лежит в кармане у негодяя, который едет сейчас в Париж, сидя в дилижансе. Не угодно ли вам сказать, святейший отец, на кого пали бы ваши подозрения?

Задумавшись, доминиканец болезненно поморщился и наконец признал:

– Брат мой! Я не могу обвинить никого, нет, никого. Я не вижу, кому было бы выгодно украсть у меня эти бумаги.

– Эх! – бросил отец Фовель, подняв голову и прищурившись. – А если б я вам сказал, что это было бы чрезвычайно выгодно шевалье де Виллеру?

– Невероятно! – вздрогнул доминиканец и раздраженно повторил. – Невероятно! Брат мой, вы пытаетесь свалить свою вину на славного и благовоспитанного дворянина! По-моему, шевалье де Виллер вне всяких подозрений, я и прошу вас оставить свои измышления! Я хотел бы забыть о нанесенном мне ущербе, а также простить ошибку, которую вы совершили по отношению к высокочтимым и могущественным лицам на Мартинике, но предупреждаю – это последняя шутка, которую вы сыграли со мной!

Отец Фовель грянул кулаком об стол:

– Черт бы меня побрал! – выругался он. – Правильно говорится в Писании: Бог ослепляет того, кого хочет погубить! Вы так и не поняли, отец мой, что вышеупомянутый шевалье явился во Францию с одной целью: добиться смещения ее превосходительства госпожи Дюпарке и назначения на ее место майора Мерри Рулза, ее злейшего врага?!

– Вы – демон и нагло лжете, за что вечно будете гореть в огне преисподней!

Доминиканец перекрестился.

– Тысяча чертей! – снова рассердился монах. – А если я вам скажу, что мы с капитаном Лефором решили задержать вас здесь с единственной целью: чтобы вы прибыли в Париж раньше шевалье?

На сей раз отец Фейе немного отодвинулся, будто опасаясь нападения со стороны своего спутника. Заговорил он гораздо мягче:

– Брат мой! Я бы посоветовал вам меньше пить; вино, без сомнения, хорошее, но для вас оно слишком крепко. Задержать меня, чтобы я прибыл раньше шевалье? Да вы думаете, что говорите? Кто вам внушает подобные нелепости и вздор?

Отец Фовель вдруг обхватил голову руками, словно собирался вырвать у себя волосы. Он привстал было, но тотчас же сел снова, как только взял себя в руки.