– Брат мой! – начал он. – Клянусь Господом Богом и Пресвятой Богородицей, которая нас видит и слышит, что шевалье де Виллер предложил моему другу капитану Лефору и мне тысячу милостей за то, чтобы мы украли у вас эти письма и помешали вам приехать в Париж раньше его самого! Хотите – верьте, хотите – нет, но, черт возьми, я заставлю вас слушаться! Уверяю вас, что мы будем в Париже раньше его и вы увидитесь с кардиналом прежде этого разбойника де Виллера…

Не отвечая, отец Фейе внимательно разглядывал собеседника, будто пытаясь отгадать его тайные мысли.

– Каким же образом, брат мой, вы себе представляете наше скорое прибытие в Париж? – спросил он, наконец.

– Поскачем верхом, – отозвался монах.

– Верхом?! Но вы же слышали: нам не найти хороших лошадей ни здесь, ни на следующей станции…

– Слава Богу, – наставительно произнес монах с видом смиренника, – в мире полным-полно скряг, благодаря чему люди щедрые за деньги без труда получают все что угодно.

– Вы хотите сказать, что купили лошадей?

– Совершенно верно, брат мой: одну для вас, другую для себя. И жду, как видите, когда их доставят сюда. Как только дилижанс скроется из виду, нам приведут лошадей. Они обошлись мне в четыре тысячи экю, но я не думаю, что во всей Бретани сыщется пара лошадей, достойная этих!

– Четыре тысячи экю! – выпучил глаза доминиканец. – Четыре тысячи! Это в десять раз больше того, что я трачу в десять лет! Где вы достали такие деньги?

Монах поймал на себе осуждающий взгляд своего спутника и смиренно опустил голову:

– Да так… На судах, занимающихся каперством во славу его величества, врачующий и исповедник имеют право на одну часть прибыли, а иногда и больше. Вот, брат мой, так я и набил свою мошну…

– Эй! – окликнул вдруг с порога грубый голос. – Эй! Есть здесь монах, купивший у меня двух лошадей?

Отец Фовель резво вскочил на ноги и подбежал к новоприбывшему со словами:

– Здесь я, мессир, здесь! Дайте-ка взглянуть на ваших скакунов…

– Они ждут вас во дворе. Деньги при вас? Монах пропустил его вопрос мимо ушей и поспешил на улицу. Там он увидел пару лошадей, но не столь уж безупречных, как обещал отцу Фейе. Он ощупал у них бабки, осмотрел зубы, похлопал по крупам и обратился к барышнику:

– Они не стоят и двух тысяч, а вы запросили четыре! Это оскорбление Всевышнего! Черт побери! Если попадете в ад, будете хотя бы знать, за какой грех! Вот вам три тысячи, да и того много, мошенник! А теперь прочь с дороги!

Он бросил кошель барышнику, тот поймал его на лету. Отец Фовель задрал сутану, под которой мелькнули два пистолета с инкрустацией дерущихся львов, блеснул желтый металл. Торговец испуганно отскочил назад: ему нечасто доводилось встречать столь воинственных монахов, как этот. Наконец он взвесил на руке кожаный мешочек, в котором позвякивали золотые монеты, поморщился и изрек:

– Ладно, ладно! Только впредь не приходите ко мне за лошадьми!

– Прочь с дороги, негодяй! – повторил отец Фовель, угрожая пистолетом. – Прочь, или я кликну стражу и поклянусь святыми мощами и всем остальным, что вы украли у меня все деньги!

Лошадник круто развернулся и поспешил восвояси. Монах вернулся в таверну и сказал:

– Отец мой, лошади готовы. Если хотите поспеть в Париж, не теряйте времени…

Форейтор гнал лошадей во весь опор, так громко щелкая кнутом, что внутри дилижанса почти невозможно было разговаривать.

Как только тяжелая колымага стронулась с места, шевалье уткнулся носом в окно, дабы убедиться, что отец Фейе остался на постоялом дворе. Видя, что повозка выезжает на руанскую дорогу, он повернул к Лефору сияющее лицо. Флибустьер держался скромно, словно все, что он только что осуществил, представлялось ему простейшим делом.

– Черт побери! – в восхищении воскликнул наконец шевалье. – Вы – настоящий мужчина. Думаю, я правильно поступил, оказав вам свое доверие. Письма при вас?

– Письма? – переспросил Лефор, внимательно оглядывая одного за другим всех пассажиров дилижанса. – А на кой черт мне эти письма?

– Как?! – изумился Виллер. – Вы не взяли писем? Где же тогда?..

– Мы выкрали бумаги у несчастного доминиканца, так? Он прибудет в Париж дней на пять – шесть позже вас; тем временем вы успеете провернуть свое дельце, все верно?

– Разумеется! Однако я бы предпочел, чтобы эти письма были у вас. Никогда не знаешь, что может произойти… Предположим, благодаря непредвиденному обстоятельству, отец Фейе приедет в Париж раньше нас или хотя бы в одно время с нами. Что тогда будет? Мы пропали!

– Сразу видно, – уверенно произнес Лефор, – что вы не знаете моего монаха Фовеля. Уж он-то умеет держать слово! Когда я ему передал о вашем желании, чтобы доминиканец остался в Гавре, он только кивнул и сказал: «Предоставьте действовать мне!»… Ну и как, по-вашему, приятель: удалось это ему?

– Разумеется! – повторил Виллер, но не так уверенно, как флибустьер. – Однако имей я эти письма у себя, мне было бы спокойнее!

Прежде чем ответить, Лефор пожал плечами: