Вершина была побеждена, и мы, не теряя времени, должны были начать обратный путь. Нам необходимо было вернуться поскорее к более нормальной обстановке. Кроме того, мы начинали уже чувствовать недостаток в продуктах питания и в горючем, так как в цирк были заброшены припасы из расчета лишь до конца мая. Я стремился спасти по возможности все пригодное снаряжение и потому просил Чарльза Уайли остаться в Западном цирке с замыкающей группой для переноски грузов вниз, в лагерь III. Группы, спустившиеся накануне из лагеря VII, захватили с собой палатки и примусы. Группа шерпов под руководством Джорджа Бенда отправилась вверх, чтобы снять лагерь V. Остальные начали спуск к Базовому лагерю 31 мая.

Все мы без сожаления покидали Эверест. После того как цель была достигнута, Западный цирк и ледопад Кхумбу сразу утратили для нас свое очарование; от жаркого солнца цирк за последние две недели обтаял, покрылся бороздами и потерял свою красоту. Перед нами расстилалась неровная и грязная от нанесенной ветром пыли поверхность; хотелось, чтобы свежий снег покрыл ее. Лагерь III представлял собой жалкое зрелище: всюду брошенные ящики, пустые жестянки из-под консервов и прочий хлам. Теперь лагерь напоминал часто посещаемую горнолыжную базу в начале лета. Ниже, на самом ледопаде, произошли значительные изменения, и часть пути была неузнаваемой; ледник подтаял, как гигантская сахарная голова. В заброшенном лагере II бивуачные площадки покрылись множеством мелких трещин, и кругом царила такая же грязь, как и в верхних лагерях. На участке, названном нами 'Районом атомной бомбы', была проложена совершенно новая тропа, которая, в свою очередь, была уже явно ненадежной; не знаю, как бы нам удалось пробраться здесь, если бы мы дольше задержались наверху! Из всех флажков, которыми был маркирован путь между лагерем V и Базовым лагерем, на месте не осталось ни одного. Все они валялись в глубоких проталинах или на дне трещин. Создавалось такое впечатление, как будто вершина хотела показать нам на прощание, насколько эфемерным было наше вторжение на ее территорию.

Я шел вместе с Грегори, Анг Норбу и Балу; мы с Грегори до сих пор еще страдали от последствий подъема выше Южной седловины и чувствовали себя очень слабыми. Достаточно сказать, что при спуске по крутому участку, названному нами 'Дорогой через пекло', я дважды срывался и скользил, и Анг Норбу меня задерживал на веревке. В нижней части ледопада мы потеряли тропу, проложенную по совершенно незнакомому нам участку, ибо там, где ранее проходил по ровной ледяной теснине наш путь, теперь текла большая река, пробившая себе дорогу через сераки. Те же трудности испытывали и остальные участники спуска. Мы добрались до Базового лагеря очень поздно и были чрезвычайно утомлены. Но как хорошо было наконец очутиться внизу!

Во второй половине дня 2 июня, после того как закончились тяжелые транспортные работы по эвакуации снаряжения из верхних лагерей, все собрались в Базовом лагере. С утра Майкл Уэстмекотт повел в лагерь III последнюю группу носильщиков, чтобы помочь партии Чарльза Уайли унести последние грузы. Это был самоотверженный поступок, типичный для него. Он всегда старался избавить от работы других и считал своим долгом сопровождать каждую группу на этом участке пути. Его имя, бесспорно, должно быть тесно связано с ледопадом Кхумбу. Приняв ведущее участие в разведке ледопада, он также деятельно работал над прокладкой пути через ледопад, руководил переноской, грузов и поддерживал в порядке тропу в течение всего периода штурма.

После ужина в шатровой палатке мы включили радио, чтобы послушать новости о коронации; Джордж Бенд настроился на волну всеиндийского радио. Во второй программе при передаче последних известий диктор сообщил: 'Вчера вечером в Лондоне получено сенсационное сообщение о том, что английская экспедиция совершила восхождение на Эверест…' Мы были ошеломлены. Покидая нас в цирке, Джемс Моррис, который сейчас уже был на пути в Катманду, сказал, что он надеется вскоре передать краткое известие об итогах экспедиции. Однако никто из нас не думал всерьез, что накануне вечером в Англии было уже известно о нашей победе. В глубине души я надеялся, что нам удастся совершить восхождение до коронации. По мере того как проходило время, эта надежда уменьшалась, и я уже считал, что будет весьма хорошо, если нам удастся передать приятную новость вскоре же после этого исторического события.

С возрастающим изумлением и волнением мы слушали дальше. Королева и премьер-министр послали нам через английское посольство в Катманду поздравительные телеграммы; известие о победе над Эверестом передавалось по громкоговорителям на всем пути коронационной процессии; толпы народа встречали это сообщение овацией и т. д. Все это звучало, как волшебная сказка. Хотя мы были еще далеки от того, чтобы полностью оценить все значение происшедшего события, – того, что мы узнали в этот вечер, было более чем достаточно. На сцене появился второй сосуд с ромом, и снова мы отпраздновали победу. Впоследствии этому суждено было повториться еще не раз. Шерпы, само собой разумеется, участвовали в пиршестве. Мы провозгласили тост за королеву, присвоив себе самовольно право осушить бокалы, сидя на земле или на ящиках, так как размеры палатки не позволяли нам встать. Я отправил в Намче-Базар гонца со срочными донесениями, которые оттуда, через местную радиостанцию, должны были быть переданы в Катманду. Нами были посланы благодарственные телеграммы королеве и премьер-министру, а также телеграмма Гималайскому комитету, в которой я предлагал привезти с собой в Лондон Тенсинга и Хиллари (Джордж Лоу еще ранее собирался туда ехать). В то же время я намекнул на желательность получить разрешение вернуться на родину самолетом по возможности всем вместе. Все еще возбужденные успехом и, возможно, слегка подогретые превосходным ромом, мы разошлись по палаткам в этот вечер очень поздно.

Тенсинг уже заранее послал за носильщиками, и, когда на следующее утро они появились, мы с легким