Веки стали неподъемно тяжелыми, Энджелу хотелось ей что-то сказать, но мысль, едва возникнув в мозгу, тотчас куда-то исчезла.

– Отек легких, – свистящим шепотом обратилась Мадлен к медсестрам. – Журнал записей мне, быстро. Да пошевеливайтесь же вы, Господи Боже.

Казалось, Энджела должны были напугать эти слова, но он уже не способен был что-либо чувствовать, в том числе страх.

Осеннее вечернее свежее небо окрашивалось у горизонта в различные оттенки розового, бледно- лилового и голубого.

Фрэнсис сидел в позе йога на жестком полу Килсенс-рум и не отрываясь смотрел в огромное, от пола до потолка, окно, до краев заполненное ночной тьмой. На ближайшем дереве время от времени хрипло переговаривались вороны. Фрэнсис отчетливо слышал доносившийся скрежет их когтей о ветки. Только- только закончился день, наступило как раз то время, когда лошади и коровы на соседних фермах уже получили и съели свою порцию сена, когда олени выбирались из леса, надеясь до наступления холодов полакомиться еще кое-где оставшейся свежей травой.

Плотные серые тучи наплывали друг на друга, роняя на землю крупные скупые капли дождя. Ветер изредка бросал в стекло пригоршни пожухлых листьев. Сосновые иголки густо усыпали землю, лепились к стеклу, собирались на белом карнизе.

– Отец Фрэнсис?

Фрэнсис отвел взгляд от окна и посмотрел через всю комнату на собравшуюся у камина группу людей. Яркие языки пламени отбрасывали на сосредоточенные лица рыжие неровные отблески. Все смотрели сейчас на отца Фрэнсиса.

Шла шестая их совместная ночь, последняя перед тем, как каждая супружеская пара на целых двое суток будет предоставлена самим себе и сможет заняться тем, чем считает нужным. Фрэнсис оглядел собравшихся и улыбнулся.

Выполняя обязанности священника, Фрэнсис, как обычно, восстановил веру в Бога и веру в человека. Конечно, его не оставляли серьезные сомнения, когда приходилось давать людям с куда более богатым жизненным опытом какие-либо советы. Но за эти несколько дней и ночей, проведенных здесь, он сумел увидеть вполне ощутимый результат своих усилий. Скажем, чего стоил один тот факт, что Джо Сантьяго, направляясь в обеденную залу, как бы невзначай, взял под руку свою жену. Или, например, с каким удовлетворением Фрэнсис отметил робкую улыбку Леви Абрамсона, адресованную его невесте, когда та заговорила об их детях. В глазах подопечных отца Фрэнсиса постепенно засияла надежда, обещавшая превратиться со временем в нечто большее.

И это, в свою очередь, укрепляло веру самого Фрэнсиса.

– Святой отец, – обратился к нему Томас Фитцджеральд, стараясь вновь вовлечь его в общий разговор.

Фрэнсис ответил улыбкой.

– Простите, я немного задумался...

– Может быть, на вас снизошло божественное откровение? – с улыбкой поинтересовался Леви.

Фрэнсис хотел было ответить, однако вовремя остановил себя. Что-то не вполне определенное, трудно распознаваемое обнаруживало свое присутствие в комнате. Фрэнсис чувствовал, как будто к нему кто-то тихо обращается.

«Неужели это так просто?»

– Видите ли, Леви, – задумчиво произнес он, тщательно подбирая слова. – Возможно, что именно так. Потому что, может статься, божественное откровение приходит вовсе не так, как мы обычно себе представляем.

Томас подошел поближе.

– Что вы имеете в виду, святой отец?

Фрэнсис некоторое время задумчиво смотрел на язьжи пламени в камине, наслаждаясь идущим оттуда теплом, видом красноватых отблесков и уютным потрескиванием объятых пламенем поленьев. Внезапно Фрэнсис ощутил присутствие Бога необычайно близко: уже много лет он не испытывал ничего подобного.

– Не исключено, что мы все собрались сейчас здесь именно по Божьей воле. Возможно, Господь тем самым хочет указать нам путь и посмотреть, поймем ли мы, что именно нужно делать. А путь всегда непрост: через дождь, ветер, снег.

В комнате стало тихо-тихо. Все старались почти не дышать. Оглядевшись вокруг себя, Фрэнсис почувствовал, как сильно эти люди верят его слову, верят в Господа, в самих себя и все человечество.

Доброта. Надежда. Вера.

Все это он чувствовал в атмосфере комнаты.

– Вот взять в качестве примера вас, Джозеф, – мягко продолжил он, глядя в глаза своего собеседника. – Вы любите Марию, и она тоже любит вас. Но как-то случилось так, что за годы совместной жизни вы потеряли некогда обретенный путь. И все-таки вы поняли, что должны приехать сюда, – и вот вы уже идете с Марией под руку, понимая, что это она – та самая женщина, с которой вам суждено и дальше идти по жизни. Может быть, вам стоит оторвать взгляд от земли, не тратить все усилия на поиск верного пути? Просто возьмите Марию под руку и идите, веря, что почва под ногами тверда. Господь наградил вас и вашу жену даром любви, а это уже само по себе немало.

– Ну едва ли все так уж просто, – возразил Томас. Он тяжело вздохнул, и Фрэнсис почувствовал, сколь глубокие сомнения испытывает его собеседник. – Я люблю свою жену всей душой, но дело в том, что она хочет того, чего я не хочу.

– Вы уверены? – спросил Фрэнсис.