Она ждала, что Энджел сейчас непременно отвернется и уйдет, исчезнет из ее жизни точно так же, как и появился. От этой ужасной мысли сердце ее бешено заколотилось, во рту стало сухо. Однако Энджел не уходил, а продолжал стоять на месте, протягивая к ней руку. Он выжидающе смотрел на нее, и на секунду наигранная улыбка у него на лице сменилась на искреннюю, открытую. В это мгновение Мадлен поняла, что готова сделать что угодно – просто что угодно, – лишь бы только он вот так ей улыбался...

...Энджел закашлялся, и Мадлен сразу вернулась к действительности.

Энджел моргнул и снова закашлял. Она подумала, что он приходит в себя, но когда поняла, что Энджел все еще без сознания, придвинула к постели стул, села и принялась читать вслух фрагмент из «Хоббита», с того места, на котором она остановилась час тому назад.

Дойдя примерно до середины второй главы, она заметила, что Энджел открыл глаза. Затаив дыхание, Мадлен закрыла книгу и отложила ее в сторону.

– Я должен умереть, да? – Он чуть заметно улыбнулся, сделавшись на мгновение прежним Энджелом, и Мадлен вновь почувствовала себя девушкой, без ума влюбленной в него.

– Я всегда надеюсь на чудо, – спокойно сказала она, прекрасно понимая, что от нее ждут совсем не такого ответа.

– Расскажи тогда об этом чуде, – попросил он. – Расскажи, как это – жить с сердцем другого человека. На что это похоже?

Он произнес эти слова легко, как если бы просил почитать ему на ночь сказку, однако по взгляду было ясно, что он боится и хочет, чтобы Мадлен рассеяла этот его страх. Он вправду хотел, чтобы она рассказала ему сказку, сказку с хорошим концом.

Мадлен подвинулась еще ближе к кровати.

– Однажды у меня был пациент, его звали Роберт, он был доставлен сюда в таком же тяжелом состоянии, как и ты. Четыре месяца он ожидал донора, а когда подходящего наконец нашли, то состояние Роберта ухудшилось настолько, что он сам уже не был уверен, что выдержит операцию.

Он, возможно, и не решился бы, но его жена настояла на операции. – Мадлен мягко улыбнулась. – Все кончилось хорошо, и он укатил в свой маленький городок где-то в штате Орегон. И в течение двух лет я ничего о нем не слышала. А в один прекрасный день он решил навестить меня: приехал и привез с собой своего недавно родившегося ребенка. Девочку. Они назвали ее Мадлен Алленфорд Хартфорд.

Несколько секунд Энджел молчал, затем спросил:

– И на что же это будет похоже?

От этого простого вопроса у Мадлен больно сжалось сердце. Она видела, что Энджел понимает: история, которую она рассказала, – просто волшебная сказка, а он не верил в волшебство.

– Всю оставшуюся жизнь ты будешь находиться под врачебным наблюдением. Будешь придерживаться диеты, полезной для сердца, придется регулярно заниматься гимнастикой. Миллионы калифорнийцев ведут такой образ жизни, причем по доброй воле. – Она хотела было улыбнуться, но почувствовала, что не в силах сделать это. Вместо улыбки Мадлен наклонилась и поправила волосы на влажном лбу Энджела. – Но как бы там ни было, а ты будешь жить, Энджел. Сможешь сниматься в кино, развлекаться понемногу, будешь чувствовать себя крутым парнем. Все или почти все, что ты делал раньше, будет тебе доступно.

– А как насчет детей? Мадлен не сразу смогла ответить.

– А разве ты хотел иметь детей, Энджел?

Он улыбнулся, хотя глаза его оставались при этом совершенно серьезными.

– Пожалуйста, не употребляй прошедшее время. К таким вещам я стал очень чувствителен. – Он некоторое время помолчал, затем все же ответил: – Да. Я хотел детей... когда-то хотел. Иногда мне представлялось... в общем, я воображал, что играю в мяч со светловолосым мальчуганом. Стоит теплый осенний вечер, а мы с ним играем... Ну а сейчас...

Мадлен сидела затаив дыхание. Они молчали так долго, что тишина сделалась практически невыносимой. Мадлен первая не выдержала:

– Не говори об этом.

Он повернул голову и посмотрел куда-то левее ее головы.

– В следующий раз, – он говорил хриплым шепотом, – не нужно спасать меня. Я не хочу... – Он плотно зажмурился, однако Мадлен успела увидеть в его глазах слезы. – Чтобы не так...

В это самое мгновение многое вдруг сделалось ей понятным. Она смотрела на него, в мгновение ока вспоминая и тотчас же забывая великое множество вещей. Этот человек, которого она некогда так сильно любила, делал ей больно, но, хотя он сам и не признавался в этом себе, он тянулся к ней, нуждался в ней. Для Мадлен это было самой сокровенной мечтой: где-то в глубине души Энджел надеялся на медсестру из далекого прошлого, которая вновь спасет его.

Он и сам чувствовал себя прежним Энджелом, мальчишкой, который взял Мадлен за руку и привел в совершенно новый для нее мир, в мир, какого она никогда прежде не видела. Тот мальчишка признался Мадлен, что любит ее, и заплакал – так это было больно и прекрасно.

Этому человеку, втайне мечтавшему о светлоголовом сынишке, мужчине, мысленно признавшем свое поражение, – она могла верить, вернее, могла начать верить снова.

Но эта мысль испугала Мадлен до смерти.

Она поспешно поднялась и отошла от кровати. Прикусив большой палец, она стояла у окна и смотрела, как сыплется легкий серебристый дождик.

Ее пугали собственные чувства. Всегда, когда она чувствовала, вместо того чтобы думать и анализировать, ей приходилось потом горько жалеть об этом. Всегда.

– Знаешь, Мэд... – Голос Энджела вывел ее из состояния задумчивости, и Мадлен против желания обернулась.