что это эгоизм, глупость, детские фантазии – но все равно... Боже, кто бы знал, как остро ощутила в эту минуту Лина собственное одиночество!.. Ей ведь хотелось, чтобы отец принадлежал одной только ей, чтобы он стал ей лучшим другом. Глядя, как смотрят мать с Энджелом друг на друга – а смотрели они, как настоящие любовники, – Лина ощутила душевную пустоту и... неожиданное раздражение.
– Мама? – прошептала она.
Они оба удивленно взглянули на нее. Ей показалось, что они только сейчас обнаружили присутствие Лины в комнате. Их невнимание окатило Лину как ледяной душ. Мать часто заморгала, словно проснувшись, и выпустила руку Энджела.
– А, привет, детка, – произнесла она сонным голосом. – Мы думали, ты уже спишь и десятый сон видишь. Не нужно было ждать нас.
Каждое слово вонзалось в сердце Лины как стрела. Вот, значит, как: они даже не думали о ней, они совершенно позабыли о ее существовании! Лина горестно усмехнулась.
– Ага, конечно. Будто я могла уснуть, если тебя нет дома. – Слова прозвучали резко, как выстрел, и Лина была втайне даже рада, заметив, как мать вздрогнула и нахмурилась.
Мадлен сделала шаг в ее сторону. В глазах Мадлен появилось выражение сожаления – но от этого Лине сделалось только хуже.
– Малыш, тебе нечего было пугаться. Ничто не может изменить нашего к тебе отношения.
Лина понимала, что это неправда. Ведь если мать любит Энджела, это неизбежно переменит все, а ни о каких переменах .Лина не желала и думать. Лина хотела, чтобы вернулась их прежняя жизнь, хотела снова качаться на крыльце на качелях вместе с Фрэнсисом, глядя, как мать возится на грядке с розами. Она не хотела, чтобы этот темноволосый незнакомый мужчина встал между ней и матерью!
У Лины было чувство, что она вот-вот взорвется. Хотя причину своего гнева она и себе не смогла бы объяснить толком. Казалось, все ее девичьи мечты рушатся. Она посмотрела на Энджела.
– А ведь ты как-то говорил, что ты мне друг. – Произнеся слово «друг», она невольно еще больше рассердилась. И Лине захотелось сделать этому человеку по-настоящему больно. – Ты мне не отец, – ледяным тоном заявила она. – Пусть даже у тебя его сердце, но все равно ты – совсем не он. – Голос ее пресекся, но она еще больше разозлилась на себя за это проявление слабости. – И вообще ты не заслужил его сердце!
– Лина! – резко произнесла Мадлен.
– Заткнись! – ненавидяще прошипела дочь. Энджел нахмурился. Он швырнул пальто на диван, не рассчитал, и пальто задело хрустальную люстру. Та грохнулась на пол.
– Ты не смеешь так разговаривать с матерью!
Лина расхохоталась. Надо же, он еще пытается изображать из себя отца! Да какой он отец! Никогда он не смел так смотреть на Лину, он не имел никакого права вести себя с нею так, словно она чужая в собственном доме!
– Ты мне не отец.
– Лина, – произнесла мать. – Ты ведь не думаешь этого на самом деле.
– Откуда ты вообще можешь знать, что я думаю?! Ты ведь совершенно не знаешь меня. Я тебя ненавижу, ты поняла?!
– Иди к себе в комнату, – спокойным, тихим голосом произнес Энджел. И от звука его голоса у Лины мурашки побежали по телу. – Уходи отсюда. Немедленно.
От слез Лина едва не задохнулась. Не желая видеть счастливых лиц Энджела и матери, она почти вслепую бросилась в свою комнату, где только и могла найти сейчас убежище. Но оказавшись в своей комнате, Лина вдруг почувствовала, что она ей чужая, как будто Лина никогда и не жила в ней. Распахнув окно, девушка вылезла наружу.
Схватив стоявший возле крыльца велосипед, она плюхнулась на жесткое пластиковое сиденье и рванула с места. Злость, казалось, подталкивала, гнала ее.
Когда Лина доехала до поворота, начался дождь. Руль сразу стал скользким, по лицу потекла вода. Ветер трепал Лине волосы, мешая смотреть.
С каждой милей она все отчетливей понимала, что разбились в пух и прах все ее мечты об идеальном отце. Какой же идиоткой она была, поверив в Энджела! Поверив, что незнакомец может вот так просто войти в ее жизнь и сделаться
«Боюсь, он разобьет твое сердце...»
Она как бы вновь услышала материнское предупреждение и почувствовала себя еще более наивной и глупой. Разве Лина не знала, что мечты далеко не всегда сбываются? Конечно, знала. Так почему же она вела себя так глупо?!
На Лорел-стрит она вспомнила, что в Квилсенс-парке устраиваются по субботам вечеринки. Сделав поворот налево, она помчалась вниз по склону холма. Минут через десять Лина сделала последний поворот и выехала на дорожку старого парка. Руки ее закоченели, колеса велосипеда то и дело срывались в колею.
Бросив велосипед на краю поляны, Лина огляделась по сторонам. Она ждала, что кто-нибудь окликнет ее по имени, пригласит в компанию.
Но никто не подходил к ней. Подростки собирались группами: кто-то стоял у костра, кто-то спустился к воде. Она слышала нестройный шум голосов, слышала смех. Но чем ближе Лина подходила к костру, тем старше выглядели собравшиеся у огня парни. Она думала, что тут собрались школьники из старших классов, но эти парни больше походили на студентов колледжа, во всяком случае, по возрасту вполне могли ими быть.
– Зак, – прошептала она. О, как ей хотелось, чтобы Захарий оказался сейчас рядом с ней. Но время было позднее, домой ему уже не позвонишь. И, конечно же, вряд ли можно его встретить на такой
