Поцелуй становился все глубже, все опаснее. Язык Энджела проскользнул меж губ Мадлен, лаская, исследуя, вспоминая. Мадлен с тихим стоном еще крепче прижалась к Энджелу.

Карусель вращалась с такой огромной скоростью, что, казалось, еще немного, и они поднимутся выше звезд. Но Мадлен ничего этого уже не замечала. Она хотела только одного: чтобы этот мужчина целовал ее, ласкал, не выпускал из своих объятий.

Но вот карусель наконец замедлила ход и постепенно совсем остановилась.

Мадлен медленно высвободилась из рук Энджела и увидела молоденькую девушку, ту самую, что обслуживала аттракцион. Та широко улыбнулась Мадлен.

– Ну что ж, покатались – и хватит, – сказал Энджел. – Пойдем, Мэд.

Мадлен испытывала сейчас такую легкость, что, казалось, запросто могла в любую секунду взмыть в небо. Держась за руки, они опять пошли по освещенной дорожке парка. Мадлен с усилием переставляла ослабевшие ноги, боясь в любую минуту упасть на ровном месте.

Потом, когда Мадлен немного успокоилась, они еще долго гуляли, болтая обо всем на свете, смеясь, дурачась, вспоминая добрые старые времена и ни единым словом не поминая то плохое, что было между ними. Энджел был просто в ударе: раздавал направо и налево автографы, покупал разные безделушки, терпеливо стоял, если кому-то из пришедших в парк людей хотелось сфотографировать его.

Наконец они подошли к выходу из парка. Здесь Энджел остановился поговорить с каким-то пожилым господином в поношенном шерстяном пальто.

– Первые детишки придут сюда завтра в десять утра, – сказал Энджел. – Если им у вас понравится, вы можете рассчитывать на хорошие чаевые.

Мадлен удивленно улыбнулась Энджелу, и они двинулись дальше.

– Кто это такой? И о каких детишках ты с ним говорил? Энджел пожал плечами.

– Я договорился на завтра снять этот парк с каруселью и всем прочим. Будет праздник для детей с нарушением двигательных функций – пусть как следует повеселятся.

Мадлен с изумлением посмотрела на него.

– Да, ты и вправду очень изменился. Энджел снял с лица маску и улыбнулся.

– И ты изменилась. После такого катания на карусели осталась, как была, в одежде. Ничего не сняла.

– Это еще не значит, что мне не хотелось раздеться. Энджел с трудом перевел дух. Улыбка исчезла с его лица.

– Садись в машину.

– И куда же мы...

Энджел открыл замок и распахнул дверцу.

– Садись, садись...

Еще ни с одной женщиной Энджелу так сильно не хотелось заняться любовью. Он желал Мадлен невообразимо. Всякий раз, когда он смотрел на нее, в нем вспыхивало желание, сильное, как боль. Энджелу приходилось собирать всю свою волю – может быть, и волю Фрэнсиса, – чтобы прямо в машине не сорвать с нее одежду.

Еще в парке, на карнавале, Энджел ни о чем другом не мог думать. Он хотел Мадлен, ему нужна была ее близость, но сейчас, когда она так близко, на Энджела ни с того ни с сего напал страх. Он медленно вел машину по безлюдным улицам, и его руки, сжимавшие руль, были влажны от пота. Он старался не думать о том, что произойдет, когда они окажутся вместе в одной постели, но воображение против его воли вновь и вновь рисовало Энджелу мучительно сладкие картины. Он уже столько раз представлял себе это, но...

Получится ли у него?

Этот вопрос парализовал волю, заставлял его обливаться холодным потом. Энджел совершенно не был уверен в том, что его хватит на всю дистанцию; да и сможет ли он хотя бы выйти на старт? До операции ему и в голову бы не пришло беспокоиться, но сейчас совсем другое дело.

Когда они наконец приехали к цели, Энджел почти лишился дара речи от волнения. Сделав последний поворот, он выключил двигатель.

Мадлен обернулась к нему. Энджелу не нужно было зажигать в салоне свет, чтобы увидеть выражение ее глаз. Они были широко раскрыты, и смотрела она, не мигая, слегка локусывая нижнюю губу.

– Почему мы приехали сюда? – мягко спросила она. Он распахнул дверцу со своей стороны, и вспыхнувший в машине свет осветил лицо Мадлен.

– Выходи. Увидишь сама. – – Острое желание прошло, но Энджел старался не думать об этом.

Он уже достаточно об этом думал, теперь пришло время проверить себя в деле. Даже если и удастся заранее избавиться от одних демонов, с другими придется, видимо, столкнуться лицом к лицу.

Энджел вытащил из-под водительского кресла фонарь и терпеливо дожидался, пока Мадлен выйдет из машины и присоединится к нему.

Подойдя к Энджелу, Мадлен посмотрела вокруг. Они приехали к дому ее отца.

Дом, как крепость, стоял на вершине холма, и его силуэт обозначался на фоне звездного неба. Лунный свет отражался от стекол и решетки, когда-то поставленной на окно бывшей комнаты Мадлен. Портик с белыми колоннами защищал вход от дождя. Сейчас тень от портика падала на массивные ступени. Четыре трубы возвышались над островерхой крышей. Черные металлические ворота из заостренных наверху прутьев защищали вход в поместье.

Дом имел мрачноватый и устрашающий вид. Тем более что в нем не было ни одного светлого окна. В этом доме выросла Мадлен. За забором выстроились в ряд темные силуэты голых деревьев. Лишь отдельные листочки, уже пожелтевшие и высохшие, еще держались на ветках.