или, допустим, Майк Брэди. Быстро улыбнувшись матери, Лина вышла из кабинета. Прошла по длинному коридору, миновала пост медсестры и двинулась в направлении смотровой.

Подойдя к нужной двери, Лина почувствовала, что сердце ее бешено колотится, а ладони совсем мокрые от пота. Взглянув на голубую бумажку на стене возле двери, Лина с некоторым удивлением прочитала: Джонс, Марк.

Вот это хорошее имя. Подходит для ее отца.

Заглянув в расположенное возле двери окошко, она увидела, что в палате спиной к Лине стоит мужчина и смотрит сквозь стекло на улицу. На нем была рубашка и джинсы «Левис». Его темно-каштановые волосы были довольно длинными. «Длинные волосы – хороший признак», – подумала Лина.

Вдохнув поглубже, она постучалась. Услышав еле слышное «войдите», Лина толкнула дверь и вошла.

– Привет, Лина, – голос был ровным и мягким, от него у Лины мурашки пробежали по спине. Ей был хорошо знаком этот голос, хотя в данную минуту она и не могла определить, откуда именно его знает.

Она нервничала, ожидая, когда же отец наконец повернется к ней.

Он медленно обернулся. Лина сразу почувствовала, как ослабли в коленях ноги.

Она была бы рада ухватиться за чтр-нибудь, чтобы не упасть, но рядом не было ничего подходящего.

Перед ней стоял Энджел Демарко.

– О Господи, – прошептала она, чувствуя себя совсем потерявшейся и сконфуженной.

Энджел улыбнулся своей неотразимой улыбкой, которую Лина уже столько раз видела с экрана.

– Судя по всему, мама не сказала тебе, кто я.

Лина хотела сказать что-то, но из горла вырвался какой-то дурацкий жалкий писк.

– Проходи, что же ты...

Она двигалась сейчас, как автомат. В голове роились обрывки множества мыслей. Ее отцом был Энджел Демарко. Ее отеи, – Энджел Демарко. Друзья ей ни за что не поверят! Бриттани Левин просто сдохнет от зависти!!!

Неожиданное открытие так потрясло Лину, что она ни о чем другом и думать не могла.

– Демарко, – произнесла она.

Он кивнул, одарив ее мягкой улыбкой, такой интимной, какой Лина еще не видела на экране.

– Я – брат Фрэнсиса.

На какое-то мгновение она опять лишилась дара речи.

– Мне никто никогда не говорил...

В его глазах мелькнула какая-то тень, и Лина решила, что своими словами обидела его. Она поспешила исправиться: – Никогда не слышала, что вы родом из Сиэтла и что у вас есть брат. Я... я вроде бы даже где-то вычитала, что вы родились на Среднем Западе.

Улыбка чуть тронула его губы.

– Тактический маневр. Надо было запутать следы и сбить охотников со следа. Не хотелось, чтобы люди знали, откуда я родом. Сожалею. – Он подошел к Лине, двигаясь с осторожностью, свойственной всем больным, перенесшим тяжелые операции. Лина инстинктивно протянула к нему руки, которые он тотчас взял в свои.

От его прикосновения Лина ощутила дрожь волнения.

Так они некоторое время стояли, держась за руки. Лина смотрела в его легендарные зеленые глаза, чувствуя, как непросто ей сохранять сейчас ровное дыхание. У Энджела были точно такие же, как у Фрэнсиса, глаза – хотя и зеленые, а не голубые. И смотрел Энджел совершенно так же, как Фрэнсис. Очень немногие люди умели так смотреть на мир.

– Ты куда более красивая, чем я думал, – сдавленным голосом произнес Энджел, в глазах которого застыло то же удивление, какое испытывала Лина.

Слезы подступили к ее глазам, но ей было сейчас все равно.

– Спасибо.

– Знаешь, я понятия не имею, как это – быть отцом.

– Не переживайте, все и так хорошо.

– Нам ведь нужно как-то начинать знакомиться, так что, может, сначала попробуем сделаться друзьями?

Друзьями... Услышав эти слова, Лина сильно разволновалась. Ведь именно этого ей всегда хотелось – иметь отца, который был бы ей настоящим другом. Ей пришлось закусить нижнюю губу, чтобы не рассмеяться от счастья. Он станет для нее замечательным отцом. Лина искренне верила в это. Он сумеет изгнать из ее жизни горе, боль и страхи, сделает ее жизнь спокойной и счастливой.

Выпустив ее руку, он прикоснулся кончиками пальцев к лицу дочери и заглянул ей в глаза.

– Не нужно так смотреть на меня, Ангелина.

От удивления она даже задохнулась. На какое-то мгновение ей почудилось, что сейчас он назовет ее «Ангелина-балерина». Но, разумеется, ничего такого он не сказал.