Отперев дверь, она позвала:
– Джек!
Никого. Она посмотрела на часы: пятнадцать минут седьмого. Он должен прийти через полчаса.
Элизабет поставила сумочку на стол и огляделась. Квартира была элегантно безлична, как номер в дорогой гостинице.
Она налила себе стакан воды, и тут зазвонил телефон. Она взяла трубку.
– Птичка? Добро пожаловать в Нью-Йорк. Тебе понравилась квартира?
– Да, конечно. Квартира замечательная.
– Я так хочу поскорее тебя увидеть, – сказал Джек. – Но понимаешь, у нас через пятнадцать минут совещание. Буду дома через полтора часа. Ты там пока разберешься?
Элизабет сделала над собой усилие, чтобы спокойно ответить:
– Конечно, не волнуйся.
– Ты у меня молодец. Я люблю тебя, Птичка. А теперь мне надо бежать. Увидимся.
– Хорошо.
Только положив трубку, она поняла, что не произнесла в ответ привычную фразу: «Я тоже тебя люблю».
Вздохнув, Элизабет подошла к окну. Вот, снова она ждет, когда же Джек придет домой. Ей казалось, что в этом ожидании прошла вся ее жизнь.
В половине девятого зазвонил ее мобильный телефон.
– Алло?
– Птичка? – спросил женский голос с характерным южным акцентом.
– Анита? – Страх кольнул ее прямо в сердце. – Что случилось?
– У папы инсульт. Срочно приезжай.
Первым делом Элизабет позвонила Джеку.
– Детка, мне очень жаль, – упавшим голосом проговорил он. – Буду дома через полчаса. Ты справишься, пока я доеду?
Конечно, справится. В критических ситуациях от мужа никогда не дождешься помощи.
Затем она позвонила девочкам. Стефани говорила с ней очень нежно и обеспокоенно. Скорее всего, еще за разговором она заказала по Интернету билеты на самолет.
Джеми была немногословна. Новость буквально сразила ее.
После этого Элизабет принялась собираться в дорогу. К приходу Джека она уже упаковала его чемодан.
До аэропорта они добирались почти два часа. В ожидании рейса оба сидели молча.
Наконец объявили посадку, и они заняли свои места в самолете.
– Как ты, ничего? – спросил Джек.
– Нет, очень плохо, – ответила Элизабет, крепко сжимая его руку.
В Нашвилле они с Джеком сели в такси и поехали на север. Через сорок пять минут такси остановилось у огромного серого здания больницы.
Элизабет вышла и ждала, пока Джек достанет из багажника чемоданы. Она была близка к тому, чтобы расплакаться, но не могла себе этого позволить.
– Мы к Эдварду Роудсу, – сказала она сестре, сидевшей за стойкой у входа.
– Он в реанимации. На шестом этаже, – ответила та. – Лифты вон там.
Джек сжал ее руку. Элизабет взглянула на него:
– Ты не против, если я сначала зайду одна?
– Конечно, как будет лучше.
Он обнял и крепко поцеловал ее. Она не оглядываясь направилась к лифтам.
На шестом этаже Элизабет подошла к столику дежурной сестры отделения реанимации. Узнала, где лежит отец, и направилась к палате.
Три стены палаты были стеклянными. Через стекло она увидела кровать, окруженную какими-то аппаратами на штативах. На кровати лежал мужчина. Он не двигался, руки были плотно прижаты к туловищу.
Он не был похож на ее отца. Эдвард Роудс всегда пребывал в движении и, казалось, занимал все окружающее его пространство.
Элизабет вошла в палату и приблизилась к кровати.
– Папа?.. – позвала она дрожащим голосом и погладила отца по седой голове. – Папа, это я, Птичка.
Он лежал неподвижно. В нос была вставлена трубка, а из вены на руке торчала игла, от которой к колбе
