вывески – растекался по залу.

И вдруг она увидела Джулиана, который замер в дальнем углу зала. Микаэла неподвижно стояла перед ним.

В тот самый момент, стоя в кафе, насквозь пропахшем прогорклым жиром. Роза поняла, что ее дочь заложила бы душу за то, чтобы еще хоть раз в жизни увидеть его.

– Я не поверила, когда он предложил тебе стать его женой, дочка. Отдав свое сердце звезде – да нет, солнцу! – ты тянулась ввысь. Но тот, кто слишком долго смотрит на солнце, слепнет. Он забрал тебя из Санвиля и раскрыл перед тобой целый мир. С того дня ты превратилась в знаменитую личность: твои фотографии были во всех газетах, тебя постоянно показывали по телевизору. Ты стала очень красивой и изменилась до неузнаваемости – Кайла с волосами цвета ночи. Когда я приехала на твою свадьбу, у меня было ощущение, что я попала на Луну. Люди толпами следовали за тобой. Я мечтала о том, как сошью тебе подвенечное платье – мы обе хотели этого, но это было невозможно… для Кайлы.

Роза умолкла и обернулась к Лайему.

– Потом последовали годы их совместной жизни, о которой мне ничего не известно. Она многое скрывала и от меня. Из колонок светской хроники я узнала о том, что Джулиан начал пить, о его женщинах. Но Микаэла не рассказывала мне ничего. Все, что я помню из того времени, – ее телефонный звонок на следующий день после рождения Джейси. Малышке исполнился год. Тогда она, моя маленькая девочка, уставшим и надломленным голосом вымолвила, что все кончено. – Роза тяжело вздохнула. – Ей было всего двадцать три, но по ее голосу я поняла, что она уже больше не молода. Любовь к Джулиану разбила не только ее сердце – Микаэла лишилась гораздо большего.

Из груди Лайема вырвался звук, отчасти напоминающий стон, отчасти вздох, но сколько в нем было боли…

Роза хотела подойти к нему, прижать к груди и облегчить страдания раненого сердца, но не смогла.

– Мне очень жаль, Лайем… – лишь вымолвила она, вцепившись в изголовье кровати так, что побелели костяшки пальцев.

Он поднялся со стула и подошел ближе.

– Помоги нам, Майк, – прошептал он. – Дай знать, что ты все еще здесь. Мы все скучаем без тебя – я, Роза, Джейси, Брет… Джулиан.

Она видит, как что-то медленно колышется в мутной воде. Оно маленькое, круглое и белое, то подскакивает на волнах, то исчезает в глубине. Морские волны с такой силой бьются о ее тело, что она ничего больше не может расслышать. Глубоко в подсознании у нее мелькает мысль, что она должна бы слышать голоса альбатросов и чаек, но тишина вокруг бесконечна и нерушима.

Она знает, что если ей удастся расслабиться, она всплывет на поверхность и обретет покой. Этому она научилась, когда жила на побережье.

Сейчас она узнавала аромат корицы и сосен – знакомый, умиротворяющий, – но ощущала какую-то странную примесь. Она глубоко вдохнула и вместо запаха моря почувствовала запах женского тела, знакомого с детства. Она постаралась сосредоточиться на нем, но безуспешно – ее память оставалась безучастной.

– Помоги нам, Майк. Дай знать, что ты все еще здесь.

Голос, знакомый и в то же время чужой, продолжает задавать вопросы, на которые она не может ответить, потому что не понимает слов, с которыми к ней обращаются.

И вдруг снова тот же звук. Джулиан.

Она снова отчаянно пытается расшевелить свою память, но это илистое болото поглощает в себе все воспоминания.

Если бы только она могла открыть глаза…

– …скучаем без тебя…

Эти слова она понимает, и они причиняют ей нестерпимую боль. Скучать. Это значит быть в одиночестве и бояться… да, это она понимает.

Господи, помоги…

Она не помнит, надо ли отвечать на эту просьбу, но отсутствие ответа заставляет ее еще глубже погрузиться в мутный водоворот. Она слишком устала, чтобы держаться на поверхности, и она очень скучает… скучает…

– Боже, она плачет! – Лайем схватил носовой платок и вытер слезинку с ее щеки. – Майк, дорогая, ты слышишь меня?

Она не отвечала, но из ее глаз продолжали катиться крупные и блестящие, как капли расплавленного серебра, слезы. На подушке образовалось темное влажное пятно. Лайем нажал кнопку над кроватью, чтобы вызвать сестру, и бросился к двери. В дверях он столкнулся с Сарой и крикнул, чтобы она позвала доктора Пенна. Вернувшись, он склонился над женой, стал гладить ее по волосам и жарко шептать:

– Давай, малышка, возвращайся к нам.

– В чем дело, Лайем? – с порога поинтересовался доктор Пени.

– Она плачет, Стив, – ответил тот.

Стив подошел вплотную и пристально посмотрел на Микаэлу. Ее лицо по-прежнему было мертвенно- бледно, но даже при тусклом освещении был заметен многообещающий след от слезинки, скатившейся по щеке. Из нагрудного кармана халата доктор достал длинную иглу и, аккуратно приподняв ступню, ткнул ею в подушечку большого пальца.

Микаэла дернула ногой, а с ее губ сорвался еле слышный болезненный стон.

Стивен вернул ногу в исходное положение и прикрыл пациентку одеялом, после чего взглянул на Лайема.

– Кома переходит из глубокого состояния в поверхностное. Это вовсе не означает… – Он помолчал. – Впрочем, ты сам знаешь, что это означает. Но возможно, что-то дошло до ее сознания. Продолжай в том же духе.

Брету давно полагалось быть в постели, но он сидел на полу и играл в компьютерные игры. В дверь постучали.

– Привет, Бретти. – В дверь просунулась голова отца.

– Привет, пап. Хочешь поиграть?

– Знаешь, я не очень в этом разбираюсь. Мне больше по душе «Звездные войны», – ответил Лайем, подсаживаясь ко второму пульту управления.

Брет хмыкнул. Ему нравилось играть с отцом, потому что обычно он легко обгонял его.

Отец с трудом поднялся, держась за спинку кровати, словно мог упасть без нее.

– Давай-ка, малыш. Пора спать. Заканчивай игру и отправляйся чистить зубы.

Брет выключил компьютер и направился в ванную. Зубы он вычистил на совесть – отец славился тем, что мог заставить повторить процедуру, если результат его не устраивал, – и бегом вернулся в комнату.

Отец уже лежал под одеялом с книгой в руках. На столике горел ночник.

Брету нравилось, когда отец лежал в его постели, потому что тогда бояться было нечего. Он прыгнул к нему прямо в одежде.

– Нет, приятель, так не пойдет. Надевай пижаму.

– Ну папа… – поморщился Брет.

– Нет, – улыбнулся отец. – Я тебя знаю. Ты заснешь в одежде, а завтра ее же наденешь в школу. Слушай, а когда ты в последний раз принимал душ?

– Бабушка заставила меня вчера.

– Хорошо. Но не смей залезать в кровать в джинсах. Брет стянул с себя грязные штаны и комком заткнул их в изножье – завтра он проснется и наденет их в школу, – потом пролез под одеяло и уткнулся отцу в плечо.

– Это книжка про льва?

– Да.

Брет прижался к отцу и приготовился слушать. Тихий, размеренный голос Лайема действовал на его сына успокаивающе.

Казалось, прошло лишь несколько минут, но отец уже захлопнул книжку и положил ее на ночной столик.