в войне был царь царей.

Когда греческие государства заключили мир, многие наемные солдаты и моряки поступили на службу к Артаксерксу и Эвагору. Персия была уже практически вытеснена из вод Юго-Восточного Средиземноморья. В греческих государствах Кипра Эвагор набрал экипажи для 70 трирем, а его армия состояла из 6 тысяч граждан и множества наемников; из Тира и других финикийских городов он получил 20 трирем, из Египта – деньги, зерно и войска, а недовольные правители Персидской империи, такие, как Гекатомн, правитель Карии, также посылали ему солдат. Персидские командиры Оронт и Тирибаз избрали своей базой Ионию. Там они собрали армию и флот (экипаж которого, вероятно, в большой степени состоял из греческих моряков), перебрались в Киликию, а оттуда на Кипр. В течение двух лет войны Эвагор увеличил свой флот примерно до 200 кораблей, в том числе 50 египетских. Он почти одолел силы вторжения, перерезав им линию снабжения, но в великой морской битве около Китиона Эвагор потерпел поражение от персидского флотоводца Глоса, а его столица Саламин была осаждена. Во время осады Эвагор получил новую помощь из Египта и отправил послов в Спарту, пытаясь заключить союз против Персии. Вскоре после этого, вероятно в 382 г., он заключил соглашение с Оронтом, персидским главнокомандующим. Но тогда персидский адмирал Глос пошел против своего начальника. Имея в своем распоряжении большой флот и персидскую казну, он заключил союз с Египтом и Спартой и недолгое время был хозяином морей, пока его не убили. Принявший после него командование Тахос основал город на побережье между Кимой и Клазоменами, но его преждевременная смерть положила конец этому начинанию. Сменившие Глоса и Тахоса командиры были из Ионии, Писидии, Карии и других приморских областей, где в неспокойные времена часто орудовали наемники и пираты. Сила Персии на море и в Греции имела одну общую черту: она основывалась на готовности греческих солдат, моряков и политиков получать от Персии жалованье и сражаться друг с другом.

Во время Коринфской войны на сговор с Персией пошли все ведущие государства материковой Греции. С помощью Персии конфедераты вынудили Спарту прекратить освободительную войну в Ионии, а Спарта с помощью Персии заставила конфедератов покориться своей воле, пожертвовав ионийцами, которых она больше не могла защищать. Такие политические теоретики, как Исократ, и простые люди были недовольны разобщенностью Греции и предательством ведущих государств, особенно Спарты, из-за чего греки сражались с греками, а Персия стала арбитром в греческих делах. Практичные политики, имеющие дело с повседневными потребностями и амбициями своих государств, не видели в сотрудничестве с Персией опасности: деньги царя царей, считали они, точно такие же, как у всех, только их намного больше, а их курс устойчивее. Две эти точки зрения отражены в одном из анекдотов Плутарха. Когда некий грек заметил по поводу Анталкидова мира: «Горе Греции, раз спартанцы подружились с персами», Агесилай ответил: «Это скорее мидяне подружились с лаконийцами». Тот факт, что Спарта претендовала на роль защитника автономии и вождя греческих государств, одновременно уступив Ионию Персии, разумеется, был одной из причин ее непопулярности. Но главной причиной был агрессивный империализм, который она проявляла к греческим государствам в целом.

«Царский мир» дал Спарте возможность изменить свою политику. Агесиполис советовал придерживаться умеренной и справедливой трактовки условий мира, что позволяло надеяться на долговечный мир и восстановить престиж Спарты. Однако Агесилай намеревался установить господство над Грецией. Он проводил откровенно империалистическую политику, вдохновляясь ненавистью к Фивам и недоверием к демократии. Амбициозный, как Клеомен, и безжалостный, как Лисандр, он еще больше усилил свое влияние среди спартанского народа. За десять лет войны он проявил себя ревностным патриотом, отважным солдатом и популярным командиром. Теперь же его воинственность и резкость отвечали милитаристской струнке в спартанской душе, и он вел за собой народ в русле политики, которой тщетно сопротивлялись Агесиполис и его юный наследник Клеомброт.

Для установления господства над Грецией Спарта полагалась на военную силу и политическое вмешательство. Когда ее военные обязательства расширились, вероятно в 382 г., она приготовилась использовать свое военное оружие для репрессивных целей. Она убедила союзное совещание вместо солдат выдавать деньги (из расчета одна эгинская драхма в день за всадника и полдрахмы за гоплита); если же кто-то из союзников предпочтет выставлять людей, то штрафовать его за все случаи дезертирства. На эти деньги Спарта брала на службу наемников, которые находились под ее непосредственным контролем и не имели никаких политических принципов. Возможностей для политического вмешательства представлялось много. Во имя «Царского мира» Спарта вернула изгнанных олигархов в Коринф и другие государства, где те немедленно захватили власть и избавились от своих противников. После этого от имени своих государств олигархи голосовали на союзном совещании в полном соответствии с волей Спарты. Подобные методы, однако, были не всегда применимы. Некоторые государства отказывались подчиняться, и Спарта решила наказать их одно за другим, пока они не успели объединиться против нее.

Мантинея и Флий на Пелопоннесе упорно придерживались демократии. В 385 г. Спарта потребовала от Мантинеи снести стены под предлогом, что та не проявляла рвения в Коринфской войне. Мантинея отказалась повиноваться. Но ее призывы о помощи к демократическим Афинам и Аргосу остались без ответа. После долгой осады, которая закончилась в 384 г., когда спартанцы отвели реку и ее воды смыли часть стен из необожженного кирпича, Мантинея приняла условия, предложенные Спартой: уничтожение всех укреплений, разделение Мантинеи на пять автономных деревень-общин, из которых она образовалась, и участие этих деревень в качестве отдельных государств в Спартанском союзе. Благодаря заступничеству изгнанного спартанского царя Павсания, чей сын Агесиполис осуществлял командование, демократическим вождям было позволено уехать. Затем в деревнях власть перешла к олигархическим правительствам. От Флия Спарта потребовала вернуть изгнанных олигархов. Это требование было выполнено, олигархи получили назад свою собственность, а все спорные вопросы переданы в арбитраж Но в 381 г. олигархи прибыли в Спарту, и некоторые их сторонники стали жаловаться на дурное обращение. Агесилай, имевший среди них друзей, отверг все предложения демократов Флия и потребовал сдачи акрополя. Получив отказ, он осадил город, вооружив олигархов и их сторонников против сограждан.

Голод вынудил защитников в 379 г. сдаться, Агесилай потребовал неограниченных полномочий, чтобы урегулировать конфликт. Он разместил в городе на шесть месяцев гарнизон, назначил 50 олигархов и их сторонников судьями и дал им полномочия судить и казнить любых граждан Флия. В полураздавленном государстве власть перешла к крайней олигархии.

В центральной Греции самыми опасными соперниками Спарты были Фивы и Афины. В Фивах демократические вожди Исмений и Андроклид все еще держались против вернувшихся олигархов, которых возглавляли Архий и Леонтиад. В Афинах свое влияние восстановила умеренная партия. Оба государства старались не давать Спарте предлога для вмешательства. Но Спарта стремилась ослабить государства, которые поддерживали Фивы и Афины в Коринфской войне, и в 382 г. ей предоставилась возможность напасть на одно из них – Халкидийскую лигу. Лига, основанная в начале Пелопоннесской войны и закаленная в борьбе с Афинами и Македонией, в начале IV в. расширилась и по инициативе Олинфа приняла прогрессивное государственное устройство. Олинф, как и Мантинея, представлял собой симполитию, то есть группу первоначально независимых поселений, которые образовали единое государство с общим гражданством. Кроме того, Олинф являлся административным центром более крупной симполитии, образованной большинством государств Халкидики, имевшей общее гражданство и известной как государство халкидян (to koinon ton Khalkideon). Она имела федеральное суверенное правительство и выпускала федеральную монету, хотя входившие в нее государства сохраняли свое гражданство и автономию во внутренних делах. В 382 г. Олинф и, возможно, другие члены симполитии были демократическими. Они предложили укрепить симполитию, даровав друг другу хотя бы некоторые элементы изополитии – право заключать взаимные браки без потери гражданства и право иметь собственность в другом государстве. Если бы это предложение было принято, Халкидийская лига продвинулась бы к образованию полностью федеративного государства дальше, чем лиги центральной Греции, в частности Беотийская, которая, возможно, послужила вдохновляющим примером при образовании Халкидийской лиги.

Во внешней политике Халкидийская лига заключила оборонительный союз с Аминтом, царем Македонии.