кажется, залит кровью. Рэй попробовал отобрать у него трубу, но не смог. Потом Коулмэна подняли Рэй и подоспевший полицейский. Улучив момент, полицейский умудрился все же вырвать у Коулмэна трубу.

— Эдвард Коулмэн, — назвал Рэй его имя полицейскому.

— Он снова хотел убить тебя! — сказал маленький итальянец Рэю, оглядываясь на Коулмэна.

В полицейском участке Коулмэн старался не смотреть на Рэя. С него сняли пальто, причем он сопротивлялся — проигнорировал, когда на него наорали, и потом еще цеплялся за рукава, потому что в кармане лежал шарф. Рукав пиджака от локтя и ниже пропитался кровью.

— Дайте мое пальто! — взревел Коулмэн по-итальянски, и ему вернули одежду. Он сразу зажал его под мышкой.

Подняв безвольно повисшую левую руку, с него сняли пиджак, усадили на стул и сказали, что скоро придет доктор. Потом спросили имя, возраст, место проживания.

Рэй и его приятель-итальянец стояли слева от Коулмэна, причем итальянец во все глаза таращился на него, а Рэй то и дело отводил взгляд в сторону. Потом Рэй зашептал что-то итальянцу на ухо, итальянец нахмурился и кивнул.

На полицейском катере Коулмэн, Рэй, его приятель-итальянец и трое полицейских добрались до Венеции. Они сошли на Пьяццале Рома и направились в участок Дель Изолы. Детектив Зордай тоже был там. Кровотечение у Коулмэна прекратилось, но он не переставая прикладывал носовой платок, пропитанный кровью, к верхней губе. Дель Изола начал допрос с событий вторника.

— Он ударил меня камнем и хотел сбросить в канал, — заявил Коулмэн. — К счастью, мимо проходил какой-то человек, и он, — он указал на Рэя, — вынужден был остановиться. Он бросил меня без сознания.

— А разве не вы сами, синьор, начали драку? — вежливо спросил Дель Изола. — Синьор Гаррет говорит, что вы преследовали его с камнем в руке.

— Какая разница, кто начал первым? — проговорил Коулмэн, тяжело дыша. — Мы увидели друг друга и начали драться.

— Из-за чего? — спросил Дель Изола.

— Из-за чего — это мое дело, — ответил Коулмэн после короткой заминки.

Дель Изола посмотрел на Рэя и Зордая, потом перевел взгляд на Коулмэна:

— А камень, синьор? Ведь это вы первым подобрали его с земли?

— И первым нанесли удар? — вставил по-английски Зордай, после чего повторил то же самое по- итальянски для Дель Изолы.

Дознание было дотошным и утомительным. Коулмэн испытывал смешанные чувства — будто его обидели, оскорбили, обошлись с ним несправедливо, — вся эта скучная болтовня отнимала у него силы. Рука мучительно болела, несмотря на то что доктор в Кьоджи дал ему таблетку, которая должна была снять боль.

— Я не буду делать никаких признаний насчет камня, — заявил он полицейскому.

— И насчет обломка трубы в Кьодже тоже? — спросил Зордай по-английски.

Правой рукой Коулмэн пошарил в кармане пальто, все еще держа его под мышкой, и нащупал шарф, но пальто выскользнуло, и шарф остался у него в руке. Он сначала смутился, потом потряс шарфом перед глазами у Рэя.

— Вот чем я клянусь! — сказал он по-английски. — Шарфом моей дочери!

Зордай усмехнулся:

— Это не ее шарф. О нем мне рассказывала мадам Шнайдер.

— Да что она знает об этом шарфе? — сказал Коулмэн.

— Она знает от Рэя Гаррета, что он купил его здесь, — заметил Зордай.

— Вы все лжете! — закричал Коулмэн. — Все как один! — Ему показалось, что Рэй несколько сник.

Он подошел к Коулмэну с озабоченным выражением на лице, словно собирался в чем-то признаться.

— Постарайтесь успокоиться, Эд! Вам нужен доктор. Un dottore, per piacere, Signor Capitano![24] — сказал Рэй офицеру.

— Конечно, конечно. Франко, вызови сюда доктора! — крикнул Дель Изола другому полицейскому.

Пока он говорил, Коулмэн набрал в рот слюны и плюнул в лицо Рэю, попав ему в правую щеку.

Рэй хотел вытереть плевок рукой, потом полез в карман за носовым платком. Его приятель-итальянец, наблюдавший это, закричал что-то Коулмэну по-итальянски, но тот ничего не понял. Рэй, как последний трус, отвернулся. Но тут силы окончательно изменили Коулмэну, и его, едва успев подхватить, чтобы он не упал на пол, усадили на стул. Все загалдели на разные лады, допрос был прерван. Рэй и его приятель что-то говорили секретарю, а тот старательно записывал. Зордай никуда не уходил и ждал. Прибыл доктор, и Коулмэн вместе с ним и Зордаем пошел в другую комнату. Там с него сняли рубашку. Доктор пробормотал что-то насчет «перелома». Двое полицейских стояли рядом и наблюдали.

— Скажите мне, что на самом деле случилось той ночью на Лидо, — проговорил Зордай, присев рядом с Коулмэном на корточки.

Коулмэн чувствовал в Зордае лишь смутную враждебную силу, не доверявшую ему, и даже не смотрел в его сторону. Обращаясь к стоявшему рядом полицейскому, Коулмэн сказал по-итальянски:

— Пожалуйста, позвоните в отель «Гритти» моей подруге мадам Инес Шнайдер. Я хочу говорить с ней.

На следующее утро, в одиннадцать часов, Рэй забрал свой чемодан в «Пенсионе Сегузо» и заплатил по счету. Там с ним были очень любезны, вопросов не задавали, и он прибавил еще две тысячи лир как чаевые для горничной. Почты для него не было, так как он никому не давал этого адреса.

Молодая женщина за стойкой окинула его изумленным взглядом:

— У вас рана?

— Пустяк, царапина, — сказал Рэй. — Я прошу у вас прощения за те хлопоты, что доставил. Огромное вам спасибо за ваше терпение.

— Ну что вы! Не стоит. Надеемся увидеть вас снова.

Рэй улыбнулся. Вот уж поистине добрые люди!

— Вам нужен носильщик?

— Нет, спасибо, я управлюсь сам.

В полдень у Рэя была назначена встреча с Инес в кафе «Флориан», и он не знал, как поступить — отвезти чемодан на Джудекку и вернуться или взять его с собой. В конце концов он решил не отвозить чемодан, в котором лежали почти все его вещи. Рэй прошел весь остров и сел у «Академии» на вапоретто, испытывая щемящее чувство, будто покидает что-то навсегда.

Сегодня утром Инес прислала ему записку, которая застала его перед самым уходом. Она просила связаться с ней по телефону и сообщила, что сегодня рано утром Коулмэн явился в «Гритти» после вчерашней операции на локте, чтобы забрать свои вещи. Рэй догадался, хотя Инес и не сказала об этом, что Коулмэн больше не хочет ее видеть. Инес уезжала из Венеции сегодня во второй половине дня и перед этим хотела повидаться.

Рэй сошел у Сан-Марко и направился в сторону площади, то и дело останавливаясь у витрин, чтобы скоротать свободное время. Неподалеку отсюда находился бар «Дино», он мог заглянуть туда и выпить чашку кофе, но ему не очень хотелось. К тому же Элизабетта может не работать по субботам. Ему было приятно представить ее за стойкой улыбающуюся посетителям и оживленно болтающую с завсегдатаями. Ему приятно было представить ее дома — как она моет волосы или делает педикюр, стирает свитер или жалуется родителям на скучную жизнь в Венеции. А еще ему было приятно думать, что когда-нибудь, через год-другой, она выйдет замуж.