— Вам нездоровится?

— Нет, все нормально.

— Многие себя здесь неважно чувствуют в первые дни, — улыбнулась она.

— Да. Я проходил мимо художественной школы, но не зашел, — сказал Меррик, решив, что она говорит о школе.

— Ну, зайдете в другой раз. Так как вы относитесь к бриджу?

Перед глазами Меррика внезапно промелькнула картина самоубийства на мосту, и он снова закрыл лицо рукой.

— Нет, спасибо. Я не играю, — ответил он вежливо.

Лицо женщины выразило удивление.

— Ладно. Не беда. Простите. — Она слабо улыбнулась и ушла.

На следующий день Меррик вышел из гостиницы лишь после полудня. Мальчик снова был на берегу. Он болтал с молодой парой, на вид англичанами, но, увидев, Меррика, махнул им рукой и бросился к нему.

— Здрасьте! Что вы сегодня делали?.. Почему вас не было утром?.. Сколько стоит ваша рубашка?.. А где вы родились в Америке?..

Они шли по берегу, собирая красивые камешки и кусочки цветной черепицы, отшлифованные водой. Мальчик поболтал с рыбаками, сидевшими на песке и чинившими длинные, цвета ржавчины, сети. Рыбаки называли его то Зеппе, то Джузеппе, смеялись и подмигивали Меррику, когда обращались к нему. Но Меррик мало что понимал из того, что они говорили, — это был диалект. Зеппе был босой и худой, но его глаза и улыбка — Меррик видел это — лучились жизненной силой, свойственной людям, которых не может сломить нужда. Меррик подумал о детях погибшего Бартуччи. Наверняка у них такие же глаза, только теперь нет улыбки. Меррик решил послать вдове немного денег. Он запомнил название городка на юге, где она жила. Можно послать денежный перевод, не указывая, от кого деньги. Эта мысль понравилась ему.

— Зеппе, — сказал он, когда, оставив рыбаков, они направились дальше. — Не хочешь сегодня вечером поужинать со мной в гостинице?

— Ух ты! — Зеппе остановился, молитвенно сложил руки и лучезарно улыбнулся. — Mamma mia, еще бы!

— Но тебе придется вести себя тихо, не шуметь за столом. Кстати, у тебя не найдется чистых штанов?

— Конечно! У меня есть дома настоящий костюм.

— Надень его. Ужин в восемь. Не слишком поздно для тебя?

— Поздно?! — фыркнул Зеппе и рассмеялся.

В тот вечер Меррик вышел в половине восьмого, боясь, что Зеппе может прийти раньше. Так оно и случилось. Мальчик надел новый коричневый костюм, великоватый для него, но туфли были стоптанными и нечищенными. Его расчесанные на пробор черные волосы еще хранили следы расчески.

— Здрасьте! — громко сказал он Меррику, но его глаза бегали по сторонам, он был явно в восторге от увиденного.

— Здравствуй! — ответил Меррик. — У нас еще есть время выпить лимонада. Пошли в сад!

Меррик разыскал официанта и заказал стакан лимонада и рюмку чинзано. В саду мальчик продолжал громко болтать, таращась по сторонам, но Меррик не слушал его. Чуть приподняв голову, он наслаждался гитарой и задумчиво глядел на скрытую за деревьями скамейку-качалку, на которой снова сидели молодожены. Мальчик, казалось, не замечал этого. Он жадно пил лимонад и болтал.

За ужином Зеппе ел с аппетитом и попробовал вина Меррика. Он заявил, что, когда вырастет, станет управляющим. Мальчик с охотой согласился отведать предложенный Мерриком второй десерт, после чего, прижав руки к животу и закрыв глаза, простонал: «Ой!» — хотя выглядел вполне здоровым. Меррик пил кофе и курил. Они засиделись за ужином, терраса была почти пуста.

— Можно, я схожу в туалет? — спросил мальчик.

— Конечно. Видишь ту дверь? — Меррик показал, но поняв, что ошибся, покачал головой и показал на нужную дверь. — Там на двери должна быть табличка «для синьоров», а не «для синьор».

Зеппе улыбнулся и ушел.

Он отсутствовал, как показалось Меррику, совсем недолго, хотя Меррик и не был уверен и даже машинально посмотрел на часы, словно это могло ему что-то сказать, ведь он не знал, когда именно мальчик ушел. Просто когда Меррик оглянулся, тот уже возвращался назад.

— Можно мне сигарету? — Это было второе, что попросил у него Зеппе.

— Боюсь, что нет, — ответил Меррик, отказывая во второй раз. Правда, будь они на улице, он дал бы мальчику сигарету. — Почему бы нам не прогуляться?

Они вышли на дорогу. Зеппе молчал, словно так действовала на него темнота.

— Где ты живешь? — спросил Меррик:

— Там. — Зеппе махнул назад.

— Тогда пошли в ту сторону. Уже поздно. — Меррик повернулся.

Когда они снова подошли к отелю «Орландо», Зеппе помахал рукой и сказал:

— Увидимся завтра на берегу. До свидания!

— До свидания, — попрощался Меррик.

— Grazie![4]

— Prego![5]

Меррик вернулся в гостиницу. Когда он проходил через вестибюль, управляющий, усатый мужчина, на вид лет около сорока, окликнул его:

— Синьор Меррик. — Он отвел Меррика в угол вестибюля. Но, прежде чем успел что-либо сказать, к ним подошла белокурая итальянка с большим бюстом и обратилась к Меррику:

— Извините, синьор, но мы не пускаем в наш отель уличных мальчишек. Ни под каким видом.

— Синьор… Подожди, Элеонора! Piano, piano.[6] Дай я поговорю сам. Мы ведь еще не уверены.

— Нет, уверены! — возразила Элеонора.

— Синьор, — продолжал управляющий, — только что у нас была совершена небольшая кража.

Теперь к ним присоединилась и американка со светло-каштановыми волосами.

— Здравствуйте. Послушайте… Я не хочу никого обвинять, но моя золотая пудреница, моя зажигалка…

— И еще пятьдесят тысяч лир, — вставила Элеонора.

— Все это было у меня в этой сумочке, — сказала американка, показывая Меррику декоративную сумочку. — Я заметила пропажу пару минут назад. Сумочка весь вечер была при мне, если не считать тех двух минут, когда я оставляла ее на столике в дамской уборной.

— Ловкий воришка. Он положил камешки для веса, — заметила Элеонора. — Покажите их.

— Это правда, — кивнула американка и слабо улыбнулась. — Камни с пляжа.

Меррик заглянул в открытую сумочку и увидел несколько кусочков черепицы, какие они с Зеппе собирали днем на берегу.

— Этот мальчик отходил от вас этим вечером? Он ходил в туалет? — спросила Элеонора. — Ходил, я видела. Он вставал из-за стола. Я знаю этого мальчишку. Он хулиган. Его зовут Зеппе. Как же его фамилия? — Она нахмурилась так, словно еще немного — и фамилия всплывет в ее памяти. Посмотрела на управляющего, затем на Меррика. — Где он живет?

— Не знаю. — Меррик, пожав плечами, убежденно добавил: — Я уверен, он ничего не крал.

Однако уверения Меррика не возымели действия — управляющий пошел к стойке звонить в полицию. Белокурая итальянка продолжала громко рассуждать об уличных мальчишках и о приличных гостиницах; американка была огорчена пропажей золотой пудреницы, но на Меррика не сердилась.

— Я, конечно, сделаю все, что смогу, — пообещал ей Меррик. — Обязательно. — Хотя он не имел ни малейшего представления о том, что может сделать для нее.

Разговаривая, Меррик и американка вышли в сад. Оба выпили по рюмке бренди. Меррик поперхнулся, ощутив неприятную острую горечь во рту. Он старался внимательно выслушать женщину. Но то, о чем она говорила, было малозначительным. Казалось, оба ждали чего-то. Когда Меррик наконец посмотрел на часы,