спускаться по лестнице, поглядывая по сторонам.

В гостиной зверька не было видно. Правда, он мог спрятаться под диваном или под креслом. Эдит прошла на кухню, достала из ящика молоток, вернулась в гостиную и быстро, рывком отодвинула кресло в сторону. Никого! Она почувствовала, что боится заглядывать под диван, покрывало на котором свисало до пола. Приподняв покрывало, Эдит прислушалась. Опять никого.

Может, это была галлюцинация? Пятно, промелькнувшее перед глазами после того, как она нагнулась? Эдит решила ничего не говорить Чарльзу, хотя в спальне она видела зверька куда отчетливее, чем в отверстии скворечни.

Детеныш юмы, мелькнуло у Эдит в голове, когда спустя час она просеивала на кухне муку. Юма! Откуда ей известно это название? Существует ли такое животное в действительности? Может, она видела фотографию в журнале или прочла о нем еще где-то?

Эдит заставила себя закончить все намеченные дела на кухне. Потом в толковом словаре поискала слово «юма». Такого слова, как она и думала, в словаре не оказалось. Плод воображения, решила Эдит. Ну а зверек — скорее всего галлюцинация. Странно, однако, что название ему очень подходит.

Через два дня, когда, допив кофе, они с Чарльзом относили на кухню чашки, Эдит увидела, как зверек выскочил из-под холодильника, а возможно, и из-за холодильника, и прошмыгнул из кухни в столовую. Эдит от неожиданности едва не выронила чашку, но успела вовремя подхватить, и она задрожала у нее в руках.

— Что случилось? — спросил Чарльз.

— Я видела его снова. Того зверька.

— Что?

— Я не рассказывала тебе, — начала Эдит, чувствуя, что у нее пересохло во рту, точно это признание давалось ей с трудом, — в понедельник я видела в спальне того самого зверька. Ну, того, что был в скворечне. И, кажется, только что я его видела снова.

— Эдит, дорогая, в скворечне никого не было.

— Не было, когда ты смотрел. Но зверек бегает очень быстро. Он едва не летает.

Лицо Чарльза было серьезным. Он посмотрел на порог кухни, куда глядела Эдит.

— Так ты говоришь, ты видела его только что? Посмотрим, — сказал он, направляясь в столовую.

Он оглядел пол, затем, бросив взгляд на жену, небрежно наклонился и заглянул под стол.

— Право же, Эдит…

— Посмотри в гостиной, — посоветовала она.

Вскоре Чарльз вернулся. На губах у него играла легкая улыбка.

— Прости, старушка. Но по-моему, у тебя галлюцинации. А может, ты видела мышь? Скорее всего у нас завелись мыши. А я-то думал, у нас их нет.

— Да нет же, он куда больше и к тому же бурый, а мыши ведь серые.

— Пожалуй, — проговорил Чарльз растерянно. — Ты только не волнуйся, дорогая. Зверек, судя по всему, ведет себя неагрессивно. Раз он убегает, значит, боится, — добавил Чарльз не особенно уверенно: — Если нужно, мы найдем средство, как от него избавиться.

— Да, конечно, — согласилась Эдит.

— Каких он размеров?

Эдит показала руками примерно шестнадцать дюймов.

— Вот такой.

— Похоже на хорька, — заметил Чарльз.

— Он бегает куда быстрее, и у него черные глазки. Знаешь, он остановился на мгновение и посмотрел на меня. Правда, Чарльз. — Голос Эдит дрогнул. Она показала место возле холодильника. — Вот тут он остановился…

— Эдит, успокойся. — Чарльз сжал ее руку.

— Он выглядел так странно. Не могу передать.

Чарльз молча глядел на нее.

— Ты не знаешь какого-нибудь животного, которое называли бы «юма»? — спросила Эдит.

— Юма? Никогда не слышал о таком. А что?

— Не знаю, откуда я взяла это название. Может, я слышала его где-то прежде.

— Ю-м-а?

Эдит кивнула.

Чарльз улыбнулся. Это походило на забавную игру. Он посмотрел в толковом словаре, как это уже сделала Эдит, и нагнулся за Британской энциклопедией, стоявшей на нижней полке.

— Ни в словаре, ни в Британской энциклопедии нет, — сообщил он Эдит через минуту. — По-моему, ты сама придумала это слово. — Он рассмеялся. — Если, конечно, не позаимствовала его из «Алисы в стране чудес».

Это не выдуманное слово, подумала Эдит, но сказать вслух не решилась. Все равно Чарльз ей не поверит.

Эдит чувствовала себя усталой и около десяти, взяв книгу, легла в постель. Она еще читала, когда пришел Чарльз. И тут оба заметили зверька. Он прямо на глазах Эдит и Чарльза пробежал по ковру от ножки кровати к комоду, шмыгнул под комод и, как решила Эдит, выскочил за дверь. Чарльз, видимо, подумал так же, потому что быстро повернулся и выглянул в коридор.

— Ты видел? — спросила Эдит.

Лицо Чарльза было непроницаемым. Он включил свет в коридоре, затем спустился по лестнице.

Чарльз отсутствовал, вероятно, минуты три. Эдит слышала, как он двигает мебель. Наконец Чарльз вернулся.

— Да, я видел. — Его лицо было бледным и усталым.

Эдит облегченно вздохнула и улыбнулась, довольная тем, что Чарльз все-таки ей поверил.

— Теперь ты понимаешь, что я имела в виду? Это не галлюцинация.

— Нет, — согласился Чарльз.

Эдит приподнялась на кровати.

— Самое ужасное, что этого зверька, судя по всему, не поймать. Он неуловим.

Чарльз начал расстегивать рубашку.

— Неуловим. Что это за слово? Нет ничего, что нельзя было бы поймать. Может, это хорек? Или белка?

— Не знаешь? Он ведь пробежал возле тебя.

— Конечно! — рассмеялся Чарльз. — Он пронесся как ракета. Ты видела его два или три раза и то не поняла, что это за зверь.

— Не помню, хвост у него был? Или у него такое длинное туловище?

Чарльз не ответил. Он потянулся за халатом и медленно надел его.

— Думаю, он небольшой, но быстро бегает, поэтому и кажется длиннее, чем есть на самом деле. Может, это все-таки белка?

— Но глаза у зверька посажены спереди, а у белки — почти по бокам.

Чарльз нагнулся и заглянул под кровать. Пошарил рукой у верха гнутой ножки, у низа и поднялся.

— Послушай, если мы увидим его снова… Если мы, конечно, его действительно видели…

— Что значит «если видели»? Ты же сам только что сказал, что видел.

— Мне так кажется, — рассмеялся Чарльз. — Откуда я знаю? Может, это была галлюцинация, игра воображения. Ты так выразительно его описала.

Он словно сердился на нее.

— Ну и что, «если»?

— Если мы увидим его снова, то возьмем кошку. Кошка его поймает.

— Только не будем брать кота у Мэйсонов. Я не хочу у них одалживаться.

Чарльзу и Эдит не раз приходилось кидать камешками в кота Мэйсонов, чтобы отогнать его от скворечни, когда птенцы лазоревок учились летать. Мэйсонам, естественно, такое обращение с их котом не