— Лучше не бывает.

— Правда, правда, Мэмми, он здоров.

— Хорошо. Ты уверяешь, что здоров, Я чувствую, что это действительно так, Крошка заверяет, что это так, и, что самое существенное, главный лечащий врач тоже считает, что ты здоров. Мы отправимся немедленно.

— Что? — удивился я. — Куда отправимся, Мэмми?

Она обернулась к Крошке:

— Ты еще не сказала ему, милая?

— Ой, что вы, Мэмми, никак случая не выдавалось.

— Хорошо. — Она снова повернулась ко мне. — Милый Кип, мы должны посетить важное собрание. Будут заданы вопросы, будут выслушаны ответы, будут приняты, решения. — Теперь она обращалась к нам обоим: — Готовы ли вы тронуться в путь?

— Прямо сейчас? — спросила Крошка. — Конечно, только мне надо сбегать за мадам Помпадур.

— Иди же за ней. А ты, Кип?

Я сказал Мэмми, что не помню, надел ли часы, а сквозь ткань скафандра не могу определить этого на ощупь.

— Хорошо, дети, бегите по своим комнатам, пока я вызову корабль. Возвращайтесь сюда и не задерживайтесь.

Вниз мы спустились по лестнице.

— Ты опять скрыла от меня что-то важное, Крошка?

— Вовсе нет!

— Как же, по-твоему, это называется?

— Послушай меня, пожалуйста, Кип! Мне было не велено тебе ничего говорить, пока ты не понравишься. Мэмми настаивала на том, чтобы тебя ничем не беспокоили.

— Почему я должен был беспокоиться? Что вообще происходит? Что это за собрание? Что за вопросы?

— Суд. Можно даже сказать уголовный суд,

— Что? — Я мгновенно прозондировал собственную совесть. Но ведь при всем желании я не мог здесь ничего натворить, еще два часа назад я был беспомощным, как новорожденный младенец.

— Малышка, — сказал я строго. — Выкладывай все начистоту. Что ты натворила на этот раз?

— Я? Абсолютно ничего.

— Подумай хорошенько.

— Да нет же, Кип. Извини, что я ничего не рассказала тебе за завтраком! Но папа не разрешает ничего ему рассказывать, пока не выпъет вторую чашку кофе, и я подумала, что хорошо бы нам погулять, прежде чем начнутся всякие неприятности, и я как раз собиралась тебе рассказать…

— Так рассказывай скорее!

— Я ничего не натворила. Но ты забыл о Червелицем.

— Как? Да ведь он же погиб!

— Может быть, и нет. Но, как только что сказала Мэмми, еще «будут заданы вопросы и приняв решения». Сдается мне, ему крышка.

Я поразмыслил над этим по дороге. Тяжкие преступления и судебно наказуемые деяния… Разбой на космических дорогах, да, похоже, что Червслицый получит вышку. Если, разумеется, веганцы сумеют его поймать. Но, видимо, его уже схватили, коль скоро речь идет о суде.

— В качестве кого же привлекаемся мы? Свидетелей?

— Что-то вроде.

Судьба Червелицего мне до лампочки, но, может быть, представится шанс побольше узнать о веганцах. Особенно, если суд находится где-нибудь вдали отсюда — удобный случай попутешествовать и познакомиться со страной!

— Но это еще не все, — озабоченно добавила Крошка.

— Что еще?

— Поэтому-то я хотела сначала погулять без всяких забот. — вздохнула она расстроенно.

— Не тяни, выкладывай.

— Видишь ли, потом перед судом предстанем мы.

— Что?!

— Ну, наверное, правильнее сказать: предстанем перед испытательной комиссией. Но одно я знаю точно: нас не выпустят домой, пока не вынесут нам вердикт.

— Но что же мы сделали?! — взорвался я.

— Не знаю!

— А ты уверена, что нас отпустят домой после суда? — Во мне все кипело.

— Мэмми отказывается об этом говорить.

Остановившись, я взял ее за руку.

— Все это означает, — сказал я зло, — что мы с тобой арестованы. Так?

— Да, — она добавила, почти рыдая. — Но, Кип, я ведь говорила тебе, что она — полицейский, говорила!

— Вот здорово! Мы таскали ей каштаны из огня, а теперь арестованы и будем преданы суду, и даже не знаем за что! Чудесное место, Вега V! И такие дружелюбные туземцы! Они лечили меня, как у нас лечат гангстеров, чтобы потом повесить!

— Но, Кип, — Крошка не могла больше сдерживать слезы и разревелась вовсю, — я знаю, я уверена, что все будет хорошо. Пусть она полицейский, она все-таки Мэмми!

— Да? Сомневаюсь,

Поведение Крошки резко не соответствовало ее словам. Она умоляла меня не беспокоиться, а сама…

Свои часы я нашел в умывальнике и, расстегнув скафандр, положил их во внутренний карман. Войдя к Крошке, я увидел, что она делает то же самое с мадам Помпадур.

— Давай, я возьму ее, — предложил я, у меня больше места.

— Нет, спасибо, — вяло ответила Крошка. — Она нужна мне. А сейчас — особенно.

— Крошка, где находится суд? В этом городе? Или в другом?

— Разве я тебе не сказала? Он на другой планете.

— Разве Вега V — не единственная населенная…

— Суд находится на планете в другой солнечной системе. И даже в другой галактике.

— Что-что?

— Это где-то в Малом Магеллановом облаке.

Я не стал сопротивляться. В 160 триллионах миль от дома это бессмысленно. Но я не разговаривал с Мэмми, поднимаясь на борт корабля.

Корабль походил на старинный улей и казался маленьким каботажным судном, еле годным добросить нас до космопорта. Мы с Крошкой впритык уселись на полу, Мэмми свернулась спереди и покрутила блестящие стержни, похожие на счеты. Мы сразу же оторвались от земли. Через несколько мнут мой гнев из угрюмой насупленности перешел в безрассудную агрессивность.

— Мэмми!

— Одну секунду, милый, дай мне вывести корабль из атмосферы.

Она нажала на что-то, корабль задрожал, потом лег на ровный курс.

— Мэмми! — повторил я.

— Подожди, пока не спустимся, Кип.

Пришлось ждать. Приставать к пилоту так же глупо, как пытаться вырывать руль у шофера. Корабль