С этого времени и до конца войны показатель ввода жилья около 6 тысяч квадратных метров в год практически находился на одном уровне. Однако строились уже жилые объекты более высокого качества. В 1944 году у нас появилось 8 кирпичных двенадцатиквартирных, 2 рубленых восьмиквартирных дома и кирпичное здание интерната для учащихся ремесленного училища. А в 1945 году построено 47 шлакобетонных двухэтажных домов, проведены капитальный и текущий ремонты имеющегося жилья, благоустройство общежитий. Кроме того, тогда мы могли позволить себе и такую роскошь: выделить 300 тысяч рублей на индивидуальное строительство.
На первых порах фондов на строительство жилья нам никто не выделял. Денежные и материальные средства изыскивали из своих резервов, потому что были твердо убеждены — без этого нельзя двигать вперед производство. Вопросами планировки, проектирования зданий, застройки улиц ведал отдел главного архитектора — помощника директора завода И. А. Рюмина.
На заводе сложился сильный строительный коллектив. Его возглавил бывший главный инженер управления капитального строительства (УКСа) Михаил Михайлович Свешников, ставший заместителем директора по строительству. Ему подчинялся УКС, непосредственно занимавшийся организацией работ. На УКС была возложена задача строительства промышленных объектов, административных зданий и жилых помещений. Управление, объединяющее более 2,5 тысячи рабочих, кроме проектного отдела имело лесопильный, ремонтно-механический, гвоздильный, деревообрабатывающий цеха, цех металлических конструкций, слесарную мастерскую, мастерскую сантехники и другие подразделения. Работали они в полную силу.
Облисполком выделил заводу место, где мы брали гравий, песок, глину, а также участок леса, который могли использовать для нужд строительства. Появилось свое лесное хозяйство, которое стало играть особенно большую роль, когда перешли на рубленые бараки. Тогда же был образован лесной отдел, ведавший заготовкой строительного леса и дров для отопления промышленных и жилых зданий. К этим работам привлекались представители практически всех цехов.
Особенно продуктивно мы стремились использовать летнее время. Работы велись от темна и до темна. Летом 1943 года я побывал на лесоучастке. Бросалось в глаза почти полное отсутствие механизации. Мы кое-что предприняли в этом направлении, но большого прогресса здесь не достигли. Преобладал нелегкий ручной труд. Однако и в таких условиях люди перекрывали задания.
У нас работал кирпичный завод. Благодаря рационализаторам наладили мы и собственное производство шлакоблоков, то есть в распоряжении строителей имелась мощная база, позволяющая возводить жилье, отвечающее местным климатическим условиям. И они распоряжались этой базой по- хозяйски, ежегодно выполняя и перевыполняя план по жилищно-бытовому строительству.
Строители трудились небольшими группами или бригадами на разных участках, порой в отрыве друг от друга. Здесь нужен был свой подход и к снабжению их материалами, и к организации работ, и к проведению мероприятий воспитательного характера. Эту специфику учитывали руководители, партийное бюро УКСа.
Ежедекадно на собраниях коллективов бригад подводились итоги работы, хода социалистического соревнования. Выполнение норм выработки и обязательств каждым тружеником анализировалось ежедневно. Времени на это уходило немного, зато пользу такая практика приносила огромную, ибо позволяла оценивать труд каждого человека и влиять на ход событий в нужном для нас направлении.
Опыт передовых цехов, бригад, отдельных тружеников всячески пропагандировался и внедрялся в жизнь. На каждом этапе соревнования появлялись новые победители. Но были коллективы, которые постоянно добивались высоких результатов. Среди них — столярный цех, где начальником был Садофьев. Работники цеха возводили рубленые бараки на четвертом участке. И не было случая, чтобы дневное задание оказалось невыполненным или выполненным кое-как.
А среди бригад выделялась бригада, которую возглавлял Белов. Мне запомнилось его выступление на партийно-хозяйственном активе УКСа. Запомнилось тем, с какой страстью он говорил о необходимости исключить нарушения дисциплины среди строителей. Как только я стал бригадиром, отмечал Белов, сразу повел борьбу с нарушителями. Такие были. Костяк бригады мою линию поддержал, и нравственный климат в коллективе изменился. Люди стали взыскательнее относиться друг к другу, а главным образом к себе. Что это дало? В бригаде нет человека, который бы не выполнял полутора или двух норм.
Этот партийно-хозяйственный актив состоялся в начале 1943 года. И до конца войны бригада Белова — я время от времени интересовался ее делами — находилась в передовых, нередко выходила победителем среди родственных коллективов.
…С введением новых домов, общежитий, рубленых бараков улучшались жилищные условия тружеников завода. Об этом красноречиво говорят цифры. Если в 1942 году на одного человека приходилось 2,6 квадратных метра жилплощади, то в 1943–3,7, а в 1944–4,92.
На предприятии уделялось большое внимание сохранности жилого фонда. Занимался этим вопросом жилищно-коммунальный отдел. ЖКО имел различные службы, однако их силами трудно было поддерживать жилые помещения в надлежащем виде. Выход находили в том, что привлекали к текущему ремонту самих жильцов. Особенно это касалось общежитий.
Многое было сделано в ходе комсомольско-молодежного месячника по благоустройству общежитий. В нем приняло участие около 4 тысяч комсомольцев и молодежи.
Такие месячники проводились и в дальнейшем. Мы всячески поддерживали начинания молодежи, хотя и понимали: таким путем полностью решить проблему нельзя. Ведь месячники касались главным образом молодежных общежитий.
И здесь родилась идея — расселить жильцов-одиночек по цеховому признаку. В данном случае руководители цехов, партийные, профсоюзные и комсомольские активисты получали возможность вести более предметную политико-воспитательную работу в нерабочее время. Они же включались в решение вопросов содержания и ремонта помещений, создания надлежащих условий для проживания и уюта.
Занимались расселением, которое обычно приурочивалось к сдаче под ключ новых общежитий, работники ЖКО, в первую очередь домоуправы. Активное участие в этом процессе принимали партийный, профсоюзный комитеты и комитет ВЛКСМ, обращая внимание, чтобы не было перегибов, чтобы не распадались сложившиеся здоровые коллективы.
Вот что вспоминает по этому поводу комсорг цеха, где начальником И. В. Барков, Антонина Комарова: «Общежитие для девушек-одиночек мы организовали с нового года (имеется в виду 1943 год. —
Рабочие цеха напилили доски для кроватей, исправили электропроводку, помогли установить радиоточку. Все получили постельные принадлежности: одеяла, простыни, наволочки. Следили за тем, чтобы в бараке было тепло, пополняли запас угля и дров. Девушкам не в чем было стирать. Стоило мне поговорить с ребятами в цехе — появились тазы для стирки.
Лучше стали девушки жить, лучше отдыхать — веселее и быстрее заработали молодые руки. Все труженицы стали выполнять нормы выработки.
В часы досуга собирались в красном уголке, читали газеты, книги, слушали радио. Часто видели в общежитии начальника цеха Баркова. Наши девчата его сразу атаковали: как наладить работу культкомиссии, созданной при общежитии? А что если организовать кружки? Меня, как комсорга, мучил вопрос: скоро ли наши ребята тоже будут жить отдельно. Внимательно слушал нас старший товарищ, обещал помочь и помогал. А если что нельзя было сделать сразу, щурил глаза: «Эка хватили, не все сразу…»
Воспоминания Антонины Комаровой точно передают атмосферу тех дней. Некоторые детали хотел бы прокомментировать. Антонина говорит о досках для кроватей. Очень существенное наблюдение — с 1943 года мы отказались от нарной системы, везде в общежитиях стали устанавливать койки и кровати. Чуть позже введена должность — культорганизатор общежития.
Кроме того, шефство над общежитиями взял совет актива жен инженерно-технических работников и стахановцев завода, возглавляемый В. С. Сарайкиной. Активистки помогали наладить быт и досуг, проводили беседы, организовывали другие мероприятия. В общежитиях стали проводить вечера художественной
