Бугго бодренько полезла по трапу. Хугебурка и Караца смотрели, как виляет ее тесная форменная юбка. Караца вдруг плюнул и стал подниматься следом.

Внутри «Ласточка» выглядела так же неказисто, как и снаружи. Почти все свободное пространство, превращенное в грузовые отсеки, было забито бревнами и контейнерами. Кроме леса, везли еще частную почту. Ящики громоздились даже в пустующих каютах, где прежде размещались фотонщики и специалисты по торпедам.

Кают-компания представляла собою узкое, как шланг, помещение. Там прочно застоялся запах казенной пищи. С одной стороны имелись четыре иллюминатора, причем два из них были глухо закрыты стальными листами. Под иллюминаторами разместились столы: один офицерский и два для команды. В три ряда горели в потолке лампы, половина из которых вышла из строя и густо запылилась.

Для Бугго предназначалась крошечная каморка, где ничего, кроме узкого жесткого ложа и компьютера, вмонтированного в стену, не было. Под ложем Бугго обнаружила маленький рундук, а в нем – початую бутыль дрянной зляги, колоду мятых игральных кругляшей, иссохшие мужские носки и почти новый мини- тренажер для разработки пальцев рук. Бугго выбросила все эти предметы в мусоросборник и заменила их своими вещами, а потом улеглась и уставилась в близкий потолок.

Им предстояло лететь на Лагиди – это шесть суток. Выгрузить там лес и часть почты. Начальника космопорта «Лагиди-6» зовут господин Мондескар, его подпись должна стоять на контракте. Электронных документов не подписывать, только бумажные, иначе страховая компания откажется иметь с ними дело. В порту «Лагиди-6» взять восемь тонн сахарной свеклы. Получить подтверждение готовности груза на третьи сутки полета.

Бугго подняла руку к устройству внутренней связи и вызвала Хугебурку.

– Объявляйте вылет. Встретимся в рубке.

В рубке было так же темно и тесно, как и везде на корабле. Перед бортовым компьютером втиснулся топчанчик, настолько здесь неуместный, что не сразу воспринимался сознанием. Это была старенькая дачная мебель из дешевого, но очень прочного пластика, с сиденьем, обтянутым пестренькой тканью и набитым синтетической ватой.

Двое курсантов стояли возле топчанчика боком, заслоняя сидящего на нем, и скучно моргали. Голос, который был Бугго уже знаком, говорил так монотонно, что тянуло в сон:

– Еще раз повторяю. Курс на Лагиди. Чему равно угловое расстояние? Господин Халинц, у вас чешется мозг?

Один из курсантов вынул палец из уха и сказал:

– Угловое расстояние равно семи, господин старший помощник капитана.

– Семи чего? – осведомился Хугебурка. И, не дождавшись ответа, прибавил, зевая: – Вероятно, семи столовским пудингам. Убирайтесь к черту.

Курсанты молча удалились. Они двигались так синхронно, что Бугго заподозрила в них андроидов. Заметив теперь капитана, Хугебурка поднялся с диванчика и быстро отсалютовал. Бугго кивнула в ответ.

– Они настоящие? – спросила она, кивая на дверь, за которой скрылись две спины.

– Разумеется, госпожа капитан. Только неподдельные люди бывают так тупы.

– Мы что, должны их обучать? – поинтересовалась Бугго.

– Это предполагается. Их направляют в реальные рейсы для того, чтобы они набирались опыта.

Бугго вздохнула:

– А вот нас не направляли.

Старший помощник уныло глядел на своего капитана. Ему было трудно стоять, и он чувствовал себя ужасно старым.

Бугго сверкнула глазами:

– А давайте их тиранить!

– Что? – растерялся Хугебурка.

– Будем гонять их в столовую – пусть подают нам кофе в постель… Ставить на вахту – охранять бревна! И чуть что – мыть кают-компанию зубной щеткой! Вообще разведем страшный террор… Давайте?

Хугебурка провел ладонями по лицу, зарылся пальцами в волосы. Он чувствовал, что его тормошат, вытряхивают из оцепенения, в которое он погрузился много лет назад, и сам не понимал, нравится ему это или нет. Поглядев на Бугго, он вдруг ухмыльнулся и сразу стал хищным.

– И непременно заведем гауптвахту, – сказал он мечтательно. – Это будет так негуманно! Так нетолерантно!

Бугго прищурилась.

– А теперь покажите мне, как прокладывать курс на Лагиди.

Не счесть, сколько раз Бугго переживала впоследствии взлет с планеты, но так никогда и не притупилось чувство почти экстатического восторга, которое вспыхивает в тот миг, когда корабль отрывается от почвы, и картинка за иллюминатором стремительно меняет проекцию: только что виделось сбоку, и вот уже здания, деревья и люди – внизу, сперва в стереометрии, а затем и в геометрии. Еще секунда – и все затягивает дымкой, а потом почти сразу возникает живая чернота, полная летучих звезд.

«Ласточка», кряхтя, тащила бревна и почту сквозь пространство, где грезили и бились страстью сотни миров, и сама являла собой малый осмысленный мирок.

Бугго заставила нерадивых курсантов починить и вымыть светильники в кают-компании, и когда это было сделано, выявилась накопившаяся за десятки рейсов грязь. Хугебурка хмуро маячил за левым плечом капитана, пока та, в рабочем комбинезоне (юбка со злополучным пятном от пирожка закисала в