– Зачем пожаловали? – осведомилась она нелюбезно.

Он потоптался на входе. Конвоир опустил силовой экран и встал так, чтобы видеть адвоката и преступника. В руке у него был усмирительный шест.

Адвокат сделал несколько шагов по направлению к своей подзащитной и заговорил:

– Вообще-то положено…

– Никогда так не начинайте, – перебила Бугго. – Что это за «вообще-то»? Учитесь говорить нормально. И что у вас с осанкой? От вас веет безнадежностью.

– У нас с вами нет в этом деле ни единой лазейки, – ответил адвокат. – При любом другом варианте вы были бы полностью оправданы. Старший помощник злоупотребил вашим доверием. К тому же, он полностью признал свою вину. Государственное преступление отменяет любую возможность оправдательного приговора для капитана. Даже если бы вы в этот момент лежали в больнице за пять секторов от места преступления.

– В таком случае, прошу меня оставить, – величественно потребовала Бугго. – Я понимаю, что недруги решили испортить вашу карьеру, подсунув вам мое безнадежное дело. К несчастью, ничем не могу помочь. До свидания.

Адвокат грустно удалился.

Бугго плюнула ему вслед. Конвоир за силовым экраном ухмыльнулся, и Бугго вдруг поняла, что нравится ему.

Последний посетитель возник возле камеры капитана Анео поздним вечером. У охранника был отсутствующий вид. Невзрачный человечек в помятой одежде что-то говорил ему убедительное. Бугго насторожилась, подошла поближе. Человечек глянул на нее как на досадную помеху и снова обратил все свое внимание на охранника. Наконец тот взял несколько купюр, раздвинул их пальцами, так что они сложились веером, скомкал и спрятал в карман.

– Ладно, только недолго, – проговорил он.

Человечек вильнул, юркнул к самому силовому полю и окликнул Бугго:

– Капитан Анео! Можно с вами поговорить?

– Вы из похоронного бюро? – спросила Бугго.

– Что? – Человечек опешил.

– Ну, надо полагать, ваше похоронное бюро победило все другие похоронные бюро в бескомпромиссной борьбе за право сделать мне гроб… И еще пять гробов в подарок. И теперь вы просите, чтобы я упомянула на казни название вашей фирмы.

Человечек помолчал, подумал немного и уверенно сказал:

– Нет, я по другому вопросу… Не согласились бы вы дать мне эксклюзивное интервью? Вам ведь все равно скучно тут одной…

– А если я откажусь? – полюбопытствовала Бугго.

– Принудить вас я не могу, – признался человечек, – так что ваш отказ будет означать для нашей редакции изрядный убыток.

– Много взяток раздали? – дружеским тоном спросила она.

– Да уж, порядком… Ну так что?

– Ладно, – сказала Бугго. – Валяйте. И правда, заняться нечем. Что вас интересует?

– Знаете, госпожа Анео… Вы не будете возражать, если я запишу беседу на диктофон? (Бугго помотала головой). Насколько стало известно, вы закупили оружие у Тоа Гирахи, на Арзао.

– Ну да, – сказала Бугго. – Я никогда этого и не отрицала. Все записано в моих накладных. Сумма, номер заказа.

– Да, да, никто не подвергает сомнению, что записано… Но почему вы избрали себе такого поставщика?

– Какого? – не поняла Бугго.

Человечек сказал сквозь зубы, как будто его принуждали говорить о чем-то неприличном:

– Среди мирового сообщества Тоа Гираха, конечно, является признанным правителем Арзао, но… Многие его методы считаются предосудительными. По крайней мере, некоторые из прежних его методов. Сейчас, конечно, он – один из уважаемых правителей. Но кое-что из его прошлых деяний вызвало осуждение… Во всяком случае, Тоа Гираха – неоднозначная фигура.

– Согласна, – сказала Бугго. – Так что с того? Ружья у него хорошие, а запросил он недорого.

– Это правда, что он считает вас своим личным другом?

– Вы могли видеть репортаж о моем пребывании на Арзао, – произнесла Бугго. – Вы чужие-то репортажи смотрите?

– Не сомневайтесь, – вздохнул журналист.

– Ну так что спрашиваете? Я что-то не понимаю, в чем суть вашего вопроса…

– Не могли бы вы рассказать подробнее о ваших личных отношениях с Тоа Гирахой? О ваших интимных с ним отношениях, – пояснил человечек. – Ходят слухи, что одно время вы состояли с ним в любовной связи. Нашим зрителям это было бы интересно.

Бугго сказала:

– Почему бы и нет? В конце концов, каждый из нас делает свою работу.