повесить? И разрешите мне после этого в знак благодарности пригласить вас на обед.

Марк улыбнулся ей.

– Назовите день.

– У меня даже нет ни вашего номера телефона, ни каких-либо других координат, – сказала она. – Подождите, я возьму листок бумаги.

Когда Сьюзен вышла из комнаты, Пейдж спросила Марка.

– Что за друг?

Без всяких хитростей она продолжала развивать мысль о том, как любит рок-н-ролл и блюзы и что она одна из троих остается дома без всякого дела.

Сьюзен вернулась как раз когда Марк предлагал Пейдж одеться и присоединиться к нему. Тори хмуро взглянула на Сьюзен и пожала плечами. У Марка был совершенно невинный вид. И как раз в эго время прозвенел звонок, как сигнал о том, что время вышло и судьба вечера окончательно решена. Прибыли ожидаемые Сьюзен и Тори спутники на этот вечер, далекие от совершенства, но неотвратимые.

У спутника Сьюзен, биржевого маклера Дена Салливана были гладко зачесанные назад, волосы а ля Майами Вайс. На нем был черно-красно-серый льняной пиджак очень большого размера, по последней моде, превосходный загар и телосложение, которое несомненно требовало многих часов самоотверженных занятий в клубе здоровья, возможно, в спортивном клубе Лос-Анджелеса, где работала Пейдж. Их пара так экстравагантно выглядела, что Сьюзен с трудом узнала себя в зеркале, когда они шли к столику в фешенебельном кафе «Плющ на берегу» – из самых дорогих на побережье океана в Санта-Монике и имевшем уютный зал и террасу на открытом воздухе.

Она, Сьюзен Кендел Браун, смотрела на свое отражение в роскошной зеркальной стене как бы со стороны.

Эта симпатичная, голливудского вида пара, шагавшая вместе с ней, показалась лишь смутно знакомой. Шикарный японский костюм Пейдж, словно они договорились заранее, подходил к черно-серому, стильно большому и ниспадающему пиджаку, который заставил ее еще раз взглянуть в зеркало. Действительно красивая пара, но непривычно чужая. Сьюзен хотела, чтобы ей вернули ее саму. Она хотела, чтобы ей вернули Марка. Она хотела убить Пейдж.

Она не считала себя несдержанной особой, и все же была в ярости, сидя здесь, за столом, покрытым белой льняной скатертью и освещенным приятно мерцающими свечами, среди отделки в духе Касабланки, мебели из толстого бамбука, любителей серфинга, под палапасским соломенным потолком, то и дело кивая в такт словам Дена Салливана, пытаясь вникнуть в зелено-розовое меню, а на самом деле поглощенная неуправляемым потоком детально проработанных, крайне неистовых фантазий о том, что она хотела бы сделать со своей легкомысленной, не в меру шустрой подругой. Удавить ее казалось куда как приятнее, чем застрелить. Физический акт, по крайней мере, помог бы высвободить ту ярость, которая терзала ее.

С каким артистизмом, заняв место Сьюзен, Пейдж оттащила ее в сторону, чтобы спросить, не возражает ли она.

«Не возражаю ли я? Да я бы хотела убить тебя голыми руками», – вот что вертелось у Сьюзен на языке.

Но вместо этого она, как трусиха, холодно ответила:

«Нет, не возражаю», – надеясь как дура на то, что Пейдж должна иметь хоть немного совести, порядочности, преданности или, по крайней мере, хоть крупицу чуткости и не перебегать ей дорогу.

Пейдж была достаточно умна и могла бы устроить все так, чтобы Сьюзен пошла с Марком, а она сама с Деном – биржевым маклером. Цепляясь за эту надежду, Сьюзен тянула время, ожидая, чтобы Пейдж спасла ей вечер, и кидая взгляды, в которых явно читалось откровенное предложение поменяться местами. Но Пейдж либо не понимала ее намеков, либо они ее не интересовали. Они стояли в холле, стены которого украшала коллекция старинного оружия. Сьюзен испытывала жгучее желание снять один из пистолетов и выстрелить Пейдж прямо в сердце… если оно у нее есть.

Окончательно добивало то, что в эту самую минуту оба они находились на другой стороне улицы, на пирсе Санта-Моники. Марк сказал, что они с Пейдж зайдут туда, чтобы убить время и перекусить перед тем, как отправиться слушать игру его друга в Транкас.

Господи, это, должно быть, один из самых плохих вечеров в жизни. Она даже подумать не могла о том, чтобы развлечься самой или дать хоть какой-то шанс на это Дену Салливану. Ей бы хотелось быть на жалком, но романтически выглядящем пирсе, есть жареную картошку и мороженое в фунтике и выигрывать мягкие игрушки в игровых павильонах с Марком.

– Итак, что вы будете заказывать? – мягко спросил Ден.

«Любовный недуг», – думала Сьюзен, пристально глядя через улицу, на яркую неоновую вывеску, не дававшею ей думать ни о чем, кроме Марка.

Знаменитый, старый, художественно отделанный проход под аркой выглядел очень притягательно в фиолетовом, желтом и зеленом неоне. Живые буквы вызывали в ее воображении видения Пейдж и Марка, идущих рука об руку смеющихся, флиртующих, прислоняющихся к фонарным столбам и целующихся с истинным наслаждением. Она рисовала себе Пейдж, отказавшуюся от навязчивой идеи найти богатого мужчину, по уши влюбившуюся в любовь и влюбившуюся в Марка. Сценарий имел довольно серенькое продолжение: Сьюзен выходит замуж за кого-то, типа Дена, становясь богатой, но несчастной. Возможно, он будет изменять ей, потому что она недостаточно очаровательна. Она обнаружит это, но попытается смириться на какое-то время. Но затем, не в силах справиться с собой, разведется с ним, и все закончится неким символическим соглашением, а ее, ставшую на пару решающих лет старше, снова будет ждать полное одиночество.

– Все это, – пошутил потенциальный жених, когда она забыла ответить. – Вы, должно быть, действительно голодны.

Сьюзен была слишком зла, чтобы чувствовать голод. Она отвела взгляд от пирса и посмотрела через стол на своего спутника. У него была приятная улыбка, которая внезапно заставила ее почувствовать себя виноватой. Сьюзен улыбнулась ему в ответ, желая наладить контакт, а затем посмотрела в меню, читая его в первый раз.

– По-моему, мне бы хотелось…

Описания блюд расплывались. Почему она так подавлена? Ведь они с Марком только что познакомились. Может, быть, он даже не понравился бы ей. Из того, что она уже знала, следовало, что он скучный, самодовольный сноб-профессор. А из того, что она знала о Дене Салливане, следовало, что он был лучшим приобретением на всем Западном побережье. У них с Марком не было назначено свидание, так почему же Пейдж не могла пойти с ним? В любом случае, Пейдж не заинтересована в людях типа Марка. Просто ей не хотелось оставаться дома одной. И она любит танцевать.

– Капеллини… или, может быть, что-то из мескитового гриля, – выдавила из себя Сьюзен.

Что ей было необходимо на самом деле, так это – выпить. Вино, которое заказал Ден, охлаждалось в ведерке рядом со столом, потому что Ден, попробовав его, решил, что оно недостаточно холодное. Сьюзен кинула взгляд на вино – она с удовольствием выпила бы его теплым. Ну, могла бы положить кубик льда в бокал.

– И то, и другое – хороший выбор, – сказал Ден, по-видимому, задавшись целью устроить ей хороший вечер. – Вы могли бы начать с капеллини, а затем продолжить цыпленком, жаренным на меските.

У него была детская доверчивая улыбка. Она прорывалась через заученную изысканность. Сьюзен закрыла меню.

– Вы не могли бы поменяться со мной местами? – спросила она.

Ей не хотелось, чтобы это свидание превратилось в «отработку». Она решила сосредоточить все свое внимание на нем, а это было невозможно, когда прямо перед ее глазами маячил пирс, занимавший все ее мысли. Ден странно посмотрел на нее, вежливо поднялся со стула, и она облегченно вздохнула. Весь вечер смотреть на нарисованную кирпичную стену было определенно лучше, чем на проклятую неоновую вывеску, освещающую то место, где она хотела бы быть, но не могла. Пробираясь вокруг стола, чтобы поменяться с ним местами, Сьюзен убеждала себя, что если это переключит ее, то она прекрасно проведет время. Задев