перевешивает на стене.

– О, нет. Действительно нет. – Мужчина приятно улыбнулся, оглядывая ее и удивляясь недоумению, которое вызвал его ответ.

Сьюзен улыбнулась в ответ, чувствуя неловкость и ожидая объяснений. Он был совершенно не похож на работника магазина.

– Я – художник, – объяснил мужчина, скромно пожимая плечами, ямочка на его левой щеке стала более выразительной.

Глаза Сьюзен опустились вниз, на его потертые брюки, выглядевшие так, как будто он играл в них в бейсбол и часто падал на колени. То, что он был художником, конечно же объясняло его поведение.

– Правда? – уточнила она, ожидая подтверждения.

Мужчина улыбнулся и кивнул.

Сьюзен определенно была заинтригована.

– Мне нравятся ваши работы. Это действительно потрясающе, – сказала она, снова взглянув на него с еще большим энтузиазмом. – Я как раз размышляла, смогу ли позволить себе купить одну из них, – сбивчиво добавила она, – но, думаю, о цене должна поговорить с кем-нибудь из сотрудников, а не с самим художником.

К собственному удивлению она поняла, что флиртует, а это совершенно не характерно для нее. Забавно, но это было приятно.

– Если здесь вообще кто-нибудь работает, – поправил он ее, оглянувшись на несуществующих продавцов, при этом снова появилась его замечательная ямочка.

На витрине с украшениями лежало несколько листков бумаги с отпечатанным каталогом товаров, он взял один и быстро его просмотрел, перед тем как передать ей.

– Они здесь несколько небрежны, – объяснил он так же спокойно. – Когда я буду богатым и знаменитым, то смогу качать права. Хотя, с другой стороны, если они будут продолжать в том же духе, я вряд ли стану богатым и знаменитым.

Художник рассмеялся, как будто на самом деле совершенно об этом не беспокоился.

– Слава Богу, мне не нужно рассчитывать на их явно отсутствующие усилия продать что-нибудь, чтобы оплатить квартирную плату, – добавил он прозаично, показывая на голубые с золотом буквы на своей футболке. – Я профессор экономики Калифорнийского университета.

– Экономики? – Удивилась Сьюзен. – Не искусства, не истории искусств?

Она уже пришла к заключению, что он определенно староват для студента, но то, что он профессор, не приходило ей в голову. Теперь казалось, что он вполне этому соответствует.

– Я – тайный художник. Так я расслабляюсь. Парень, владелец этой лавочки, присмотрел мои работы на уличном вернисаже, который каждый год проходит в Вествуде, и попросил меня выставиться здесь. – Он склонился поближе к Сьюзен, понижая голос: – Они запрашивают совершенно возмутительные деньги. Это так неловко. Если вы действительно собираетесь сделать покупку, то возьмите их цену, разделите ее пополам и начинайте разговор с этой цифры. Но не говорите, что это я вам посоветовал.

– Знаменитым вы, может быть, и будете, но, держу пари, богатым – вряд ли, – рассмеялась Сьюзен.

– А я как раз всячески от этого отбиваюсь. Кроме того, вы когда-нибудь встречали богача, который был бы счастлив?

– Это как раз то, чему вы учите на своих лекциях по экономике? Должно быть, это действительно потрясающе.

– Я преподаю науку о деньгах, а не их философию.

– Понятно, – хихикнула Сьюзен.

«Пейдж не одобрит», – подумала она, улыбаясь, и тут же вспомнила, что должна встретиться с Пейдж и Тори у Кит и с беспокойством взглянула на часы.

Пейдж уговорила Сьюзен на контактные линзы уже на второй день пребывания в Лос-Анджелесе, и сейчас у нее было такое ощущение, что левая линза выскочила. Проклятые штучки заставляли глаза слезиться все время, и просто мукой было вставлять их обратно. Черт с ним, с честолюбием, она вернется обратно к очкам. Этот художник-профессор в своих выглядит достаточно привлекательно. Кроме того, много лет назад Сьюзен заставила себя не смущаться очков. Больше того, благодаря им, она чувствовала себя увереннее.

Хватит с нее постеров. Хватит с нее этого милого профессора.

– Мне нужно бежать, – сказала она с сожалением. Ей хотелось остаться и поговорить или увидеться с ним еще раз. – Я думаю, что вернусь, чтобы договориться…

– Свидание? Или муж? – спросил он, закидывая удочку.

– Свидание, – ответила она, довольная тем, как он это спросил.

Она удержалась от того, чтобы добавить, что это свидание с подругами.

– Отлично, во всяком случае, это лучше, чем муж, – улыбнулся он. – Если вы интересуетесь бедными голодающими художниками-профессорами, то мне хотелось бы вам позвонить. В «Чейзенс» мы, конечно, не пойдем, но что-нибудь попроще обещать могу, типа пикника при свечах на пляже или что-то в этом роде…

«Чейзенс» как раз то самое место, где Кит и Джордж Устраивали обед-репетицию своей свадьбы. Это был прекрасный, дорогой ресторан с привилегированным доступом, но свечи на пляже – гораздо романтичнее. Сьюзен взглянула на листки ксерокопии, которые он ей вручил отметив пальцем нужную строчку.

– Марк Арент, – громко прочитала она, найдя его имя, и улыбнулась.

Они не заметили, что забыли познакомиться, и теперь Марк спросил ее имя.

– Сьюзен Кендел, – ответила она, автоматически протягивая руку и от этого чувствуя себя дурой.

– Могу я вам позвонить? – снова спросил он. – Мы могли бы побеседовать о выгодной сделке, относительно некоторых из этих «сверхценных» вещиц… – Его тон был шутливым, а глаза – искренними.

– Конечно, – сказала Сьюзен, уже воображая, как будет насмехаться Пейдж.

Из-за того, что под рукой не было бумаги, она вырвала депозитный бланк из своей чековой книжки, коротко улыбнулась на прощание и убежала.

Она чувствовала, что он наблюдает за тем, как она сбегает вниз по ступенькам и выскакивает за дверь. Ее щеки порозовели от удовольствия, и на лице расцвела улыбка, когда она подумала о том, что затеяла. Хватит с нее болтовни о мультимиллионерах с Беверли Хиллз.

Брак Кит и Джорджа являл собою идеальный образец, воплощавший все то, что каждый стремился найти, любовь и деньги гармонично сосуществовали под одной крышей. Начало их семейной жизни проходило головокружительно. Казалось, у новобрачных есть все: удачная карьера, интересные друзья, восхитительный стиль жизни, и теперь к этому еще добавился трепет ожидания ребенка. За обедом Кит объявила, что беременна. «Дом Периньон» лился рекой.

– Если все остальное провалится, тогда можешь падать на своего никчемного художника, но дай себе хотя бы шанс, – убеждала Пейдж Сьюзен, когда их троица выбралась из «астона-мартина» Дастина Брента у шикарного лос-анджелесского Конного центра.

Служащий автостоянки отвез их автомобиль на место парковки. Они направлялись на матч по поло и были одеты так, чтобы привлечь к себе внимание, так как были предупреждены, что вечер на популярном ипподроме скорее модное событие, чем спортивное состязание. И Пейдж считала, что здесь прекрасное место для знакомства с тем типом мужчин, с которыми они и мечтали познакомиться.

Здесь были игроки в поло и владельцы команд – все действующие лица прекрасного конного шоу. Занимаясь изучением вопроса, куда бы им отправиться в Лос-Анджелесе, Пейдж прочитала статью, в которой игрок в поло был описан состоящим из двух равных частей: великолепно работающего механизма и денег, образ, немедленно привлекший ее интерес. Стремительная фигура в шлеме, обтягивающих панталонах и высоких сапогах до колен, верхом на коне, несущемся бешеным галопом, устремляющаяся