Геннадий счел ниже своего достоинства отвечать на подобную глупость.

- Если кто-нибудь узнает тебя...

- Он ткнет в мою сторону пальцем и скажет: 'Гляди-ка, тот бродяга, что сидит за столиком в углу, ужасно смахивает на Патриарха', на что его друг ответит: 'Брось, у Патриарха уши так не торчат'. Люди всегда видят только то, что хотят.

Старец допил вино и поставил кружку на стол.

- Еще одну - и хватит. Времена, когда я мог опрокинуть пять и оставался способным перечислить тридцать две основные гипотезы, давно канули в лету. Не хочу рисковать.

- Ладно, - вздохнул Геннадий, поднимаясь из-за стола. - Если кто-то решит заговорить с тобой, притворись прокаженным.

'Возможно, он прав, - признал Алексий, - возможно, мое ребячество вызвано стрессом и чрезмерным грузом ответственности, потому что как иначе объяснить, почему Патриарх вырядился в лохмотья и отправился пить в кабак, хотя и достаточно приличный, Нижнего города. Мне надлежит находиться в келье и, вперив взгляд в опостылевшую мозаику, предаваться теоретическим изысканиям. Но здесь я чувствую себя гораздо лучше'.

Многое нужно было обдумать Патриарху, очень многое, хотя от выпитого вина - а может, от шума, - виски стали отдаваться болью. Впрочем, за последние время Алексий привык к тому, что его голова постоянно раскалывается, особенно с тех пор, как он стал членом Совета Безопасности и проводил дни, целиком посвятив себя тому, чтобы удерживать префекта и исполняющего обязанности генерала на безопасном расстоянии друг от друга. Точнее, отвлекал префекта, чтобы генерал-губернатор мог спокойно заниматься своим делом. Патриарх знал, что это лучшее из того, что он когда-либо делал для родного города, а потому предавался этому с усердием, какого никогда не проявлял за всю свою жизнь. Благодарение Истине, у него теперь был Геннадий (несомненно, преследовавший некую одному ему ведомую выгоду), который любезно согласился принять на себя руководство Орденом. Некоторое время назад его возвели в достоинство вице-патриарха, что означало, что в случае смерти Алексия Архимандрит станет его преемником. Хотя в глубине души старец сомневался, что Геннадий действительно желает этого.

Патриарх с удивлением сознавал, что сблизился с Геннадием, человеком, общества которого так старательно избегал на протяжении многих лет. И Бардас Лордан, человек, на которого он наложил проклятие, неожиданно стал ему настоящим другом. С Лорданом Патриарх мог спокойно обсудить свои промахи, поделиться страхами и опасениями. На закате жизни Алексий неожиданно открыл для себя очарование дружбы, это было словно прозреть в возрасте, когда другие уже начинают слепнуть.

- Ну, вот и я, надеюсь, этого тебе хватит, - заявил Геннадий, с грохотом поставив кувшин на стол, и неуклюже опустился на скамью напротив. - Позволю себе заметить, что, если ты хотел напиться дешевым вином, мы могли бы отправиться в погреб Академии и сделать это абсолютно бесплатно

- Могли, - миролюбиво согласился Патриарх, - но какое в том удовольствие? И, как я уже сказал ранее, я здесь по делу. Я убедился, что в целом горожане сохраняют присутствие духа, нет ни малейших признаков отчаяния или паники. Очевидно, что мораль в городе остается удивительно высокой.

Геннадий шумно втянул воздух.

- Эти идиоты просто еще не осознали, в какой заднице мы оказались, либо решили, что самое страшное уже позади. Осмелюсь напомнить, что еще не так давно они бушевали на улицах и громили лавки.

- Я помню погром, учиненный в третий год моего новициата, мечтательно пробормотал Патриарх. - Группа первокурсников стащила с рынка поросенка, они раскрасили его синей охрой, нарядили в форму надзирателя за справедливой торговлей, а затем преследовали несчастное создание по улицам до тех пор, пока их не арестовал патруль. Вероятно, на этом дело бы и закончилось, если бы мы - я имею в виду компанию беспутных студентов, напившихся до чертиков по случаю сдачи экзаменов за третий курс, - не заметили, что собратья попали в руки врага, и не поспешили на помощь. Никто серьезно не пострадал, - добавил Алексий смущенно. - Орден оплатил ущерб, а стража получила хороший урок, как следует вести себя в отношении избалованных юных пьянчуг.

- Понятно, - сухо ответил Геннадий. - А что бы ты предпринял, если бы такое пришло в голову нашим первокурсникам? Объявил выходной и устроил банкет в обеденном зале?

- Нет, конечно, - живо отозвался Алексий, - я бы вышвырнул их из Ордена и передал в руки гражданских властей. Мы не имеем права смотреть сквозь пальцы на такое вопиющие нарушение порядка.

- Твои слова меня радуют, - заметил собеседник и, отхлебнув вина, скривился. - Если хочешь, можешь выпить и мою долю. С меня хватит, и без того голова раскалывается.

- Как, и у тебя тоже? - Алексий выглядел действительно озадаченным.

- Что? И ты...

- С тех самых пор, как мы пришли сюда, Я решил, что это из-за дурного вина и шумной компании, но если у тебя возникли те же проблемы...

- Думаешь, наши друзья с Острова? Только не сейчас, пожалуйста. Я сейчас не способен к борьбе...

- По-моему, их здесь нет.

Геннадий подозрительно оглядел помещение.

- Никого не вижу, должно быть, это все-таки вино. Иногда головную боль вызывают и естественные причины. Мне кажется, - добавил он, - что сорт винограда и качество дрожжей имеют очень мало отношения к тому, что в конечном итоге окажется в кувшине.

- Вероятно, ты прав, с улыбкой облегчения ответил Алексий. - Вино и разыгравшееся воображение сыграли с нами злую шутку. Давай-ка собираться домой.

Собеседники встали, стараясь привлекать к себе как можно меньше внимания. Таверна - неподходящее место для желающих сохранить инкогнито. Чем быстрее они окажутся на улице, тем больше шансов остаться вне подозрений.

Вероятно, так бы и вышло, если бы Алексий не споткнулся о небольшой кожаный мешок, оставленный кем-то в проходе между столами. Патриарх неловко взмахнул руками и упал на спину посетителя, который нес в руках Кувшин горячего сидра с пряностями. Тот качнулся, кувшин накренился, и его содержимое выплеснулось ему на ногу. Покупатель взвыл от боли и в ярости обернулся.

- Идиот, - выдохнул он, - посмотри, что ты наделал.

Алексий принялся бормотать извинения, которые потонули в общем гаме.

- Посмотри, что стало с моими штанами, закричал он, поднося тяжелый кулак к носу Алексия, - кто будет за них платить?

- Не волнуйтесь, - ответил Архимандрит самым миролюбивым тоном, на который был способен.

К сожалению, Геннадию не пришло в голову, что дипломатические интонации, отработанные в бесчисленных диспутах на собраниях Ордена, плохо сочетаются с его нынешним внешним видом. Посетитель, естественно, не мог не заметить несоответствия. Ситуация усугубилась еще и тем, что Геннадий, не переставая мурлыкать извинения, потянулся за кошельком, припрятанным в рукаве. Однако посетитель не стал дожидаться исхода и, схватив обидчика за руку, болезненно заломил ее за спину.

- Кто, к дьяволу, вы такие? - требовательно спросил он.

Голова, казалось, сейчас расколется.

- А какая разница?

Алексий обернулся, недоумевая, кто произнес эти слова, и сразу позади недовольного посетителя увидел высокого, широкоплечего, совершенно облысевшего мужчину, который говорил с иностранным, но странно знакомым акцентом. Чрезвычайно знакомым, нужно заметить.

- Джентльмен сказал, что заплатит, - невозмутимо продолжил чужеземец, - так что следи за своими манерами.

Буян отпустил руку Геннадия и схватился за висок, словно его свело болью.

- Хорошо-хорошо, - пробормотал он, - а кое- кому вовсе не обязательно лезть не в свое дело, как только я получу назад мои деньги...

Геннадий молча протянул сумму, на которую можно было облачиться в горностаевые меха от макушки до пят, схватил Алексия за локоть и выволок на холодный ночной воздух.

- Проклятие, я знал, что добром не кончится, - выдохнул Архимандрит. Нас могли легко узнать...

- Нас узнали, - устало ответил Алексий. - О, не беспокойся, над нами не будет потешаться весь город,