Я обещаю.

Тайлер говорит:

- Если только ты упомянешь меня при ней, ты никогда меня больше не увидишь.

Я обещаю.

- Обещаешь?

Я обещаю.

Тайлер говорит:

- А теперь запомни: ты трижды обещал.

Слой чего-то жирного и прозрачного собирается на самом верху.

Жир, говорю я, он разделяется.

- Не беспокойся, - отвечает Тайлер. - Прозрачный слой - это глицерин. Ты можешь обратно замешать глицерин, когда делаешь мыло. А можешь и выкинуть.

Тайлер облизывает свои губы и поворачивает мои руки ладонями вниз на своё бедро, прямо на полу его прорезиненного халата.

- Ты можешь смешать глицерин с азотной кислотой, чтобы получить нитроглицерин, - говорит Тайлер.

Я в изумлении открываю рот и повторяю: нитроглицерин.

Тайлер облизывает свои блестящие влажные губы и целует тыльную сторону моей ладони.

- Ты можешь смешать нитроглицерин с селитрой и опилками, чтобы получить динамит, -говорит Тайлер.

Поцелуй блестит на тыльной стороне моей белой ладони.

Динамит, говорю, и сажусь на корточки.

Тайлер сдирает крышку с канистры с щёлоком.

- Ты можешь взрывать мосты, - говорит Тайлер.

- Ты можешь смешать нитроглицерин с большим количеством азотной кислоты и парафина, если тебе нужна желеобразная взрывчатка, - говорит Тайлер.

- Да ты запросто можешь небоскрёб взорвать, - говорит Тайлер.

Тайлер наклоняет канистру с щёлоком над блестящим влажным поцелуем на тыльной стороне моей ладони.

- Это химический ожог, - говорит Тайлер. - И он хуже сжигания тебя заживо. Хуже сотни сигарет.

Поцелуй блестит на тыльной стороне моей ладони.

- У тебя останется шрам, - говорит Тайлер.

- Имея мыло в избытке, - говорит Тайлер, - ты можешь взорвать весь мир. А теперь вспомни своё обещание.

И Тайлер высыпает щёлок.

Глава 7

СЛЮНА ТАЙЛЕРА УБИЛА двух зайцев. Влажный поцелуй на тыльной стороне моей ладони удержал хлопья щёлока, пока они горели на моей коже. Это первый заяц. А второй заяц - тот факт, что щёлок жжётся только в соединении с водой. Или слюной.

- Это химический ожог, - сказал Тайлер. - И он жжёт сильнее, чем что бы то ни было.

Ты можешь использовать щёлок для прочистки засорившихся труб.

Закрой глаза.

Щёлок и вода могут прожечь насквозь алюминиевую кастрюлю.

Смесь щёлока и воды растворяет деревянную ложку.

Как только он соединяется с водой, щёлок разогревается до двухсот градусов и жарит-парит-жжёт тыльную сторону моей ладони, а Тайлер закрывает рукой мои пальцы, наши руки вытягиваются по стрелке моих кровавых брюк, и Тайлер просит внимания, так как это - величайший момент в моей жизни.

- Потому что всё до этого - история, - говорит Тайлер. - И всё после этого - история.

Это величайший момент нашей жизни.

Щёлок приобретает правильную форму тайлерова поцелуя, он - пожарище, клеймо, перегрев атомного реактора на моей ладони, которая сама по себе стала длинной-предлинной дорогой, удалившейся от меня на многие мили. Тайлер говорит, чтобы я вернулся и оставался с ним. Моя ладонь покидает меня, она становится маленькой на горизонте, в самом конце дороги.

Представь, что огонь всё ещё горит, только он сейчас за горизонтом. Зарево. Закат.

- Вернись к боли, - говорит Тайлер.

Это форма направленной медитации, которую используют в группах поддержки.

Даже не думай о слове 'боль'.

Если направленная медитация работает при раке, она сработает и здесь.

- Посмотри на свою руку, - говорит Тайлер.

Не смотри на свою руку.

Не думай о словах 'обжигающий', 'плоть', 'ткани', 'обугленный'.

Не слушай свой плач.

Направленная медитация.

Ты в Ирландии. Закрой свои глаза.

Ты в Ирландии, стоит лето после окончания колледжа, и ты пьёшь в пабе недалеко от замка, где каждый день автобусы выгружают английских и американских туристов, пришедших поцеловать камень Бларни.

- Не закрывайся, - говорит Тайлер. - Мыло и человеческое самопожертвование идут нога в ногу.

Ты покидаешь паб вместе с потоком людей, прохаживаясь по тихим улочкам, утыканным мокрыми автомобилями - только что пролил дождь. Всё говорит за то, что это ночь. Пока ты не добираешься до замка Бларнистоун.

Полы в замке прогнили к чёртовой матери, и ты взбираешься по каменным ступеням - во всё более сгущающуюся тёмноту. Все притихли на время восхождения; это традиция перед маленьким актом сопротивления.

- Послушай меня, - говорит Тайлер. - Открой свои глаза.

- В древности, - говорит Тайлер. - Человеческие жертвоприношения совершались на холме над рекой. Тысячи людей. Слушай меня. Людей приносили в жертву, а тела сжигали в погребальном костре.

- Ты можешь плакать, - говорит Тайлер. - Можешь пойти к раковине и пустить воду, но главное, ты должен знать, что ты глуп и ты умрёшь. Взгляни на меня.

- Когда-нибудь, - говорит Тайлер, - ты умрёшь, и пока ты этого не знаешь, ты бесполезен для меня.

Ты в Ирландии.

- Можешь плакать, - говорит Тайлер, - но каждая слеза, которая падает на хлопья щёлока на твоей коже, оставит на коже шрам, словно от сигаретного ожога.

Направленная медитация. Ты в Ирландии, стоит первое лето после окончания колледжа, и, возможно, здесь тебе впервые захотелось анархии. Годами раньше, чем ты встретил Тайлера Дердена, раньше, чем ты нассал в твой первый английский крем, ты научился маленьким актам сопротивления.

В Ирландии.

Ты стоишь на площадке на верхушке замковой лестницы.

- Мы можем использовать уксус, - говорит Тайлер, - чтобы нейтрализовать ожог, но вначале ты должен сдаться.

После того как сотни людей были принесены в жертву и сожжены, говорит Тайлер, густая белая масса скапливалась вокруг алтаря, устремляясь по склону холма к реке.

Первым делом тебе надо достичь последней черты.

Ты на площадке в замке в Ирландии с бесконечной темнотищей вокруг, и впереди, стоит только руку протянуть, - каменная стена.

- Дождь, - говорит Тайлер, - омывал место для сожжений год за годом, и год за годом палили людей, и дождь пробирался сквозь древесный уголь, чтобы стать щёлоком в смеси с водой, и щёлок объединялся с оплывшим жиром принесённых в жертву людей, и густая белая масса мыла выползала из-под алтаря и устремлялась вниз по склону холма, к реке.

И ирландцы вокруг тебя со своим маленьких актом сопротивления в темноте, они подходят к краю