сквозняку от закрытия кухонной двери, прямо к ногам Тайлера.

Альберт спрашивает:

- Что там написано?

Лен начинает чистить рыбу.

Лесли суёт противень с артишоками в духовку и спрашивает:

- Так что там?

Тайлер смотрит прямо на Лесли и говорит, даже не подбирая записки:

- В одном из этих ваших элегантных флакончиков - моя моча.

Лесли улыбается.

- Ты налил в её духи?

Нет, отвечает Тайлер. Он просто оставил эту записку меж бутылочек и флакончиков. Там, наверное, целая сотня этих флаконов - в ванной у зеркала.

Лесли улыбается.

- Так ты в самом деле этого не делал?

- Ага, - говорит Тайлер. - Но она-то этого не знает.

Всю ночь в этой белоснежно-стеклянной вечеринке на небесах Тайлер счищал с тарелок хозяйки холодные артишоки, а потом холодную телятину с холодным 'помм дюшесс', а потом холодную цветную капусту по-польски, а уж вина он подливал не меньше дюжины раз. Мадам сидела, глядя, как приглашённые ею дамы едят предложенные им блюда, пока внезапно не исчезла - между шербетом и абрикосовым тортом.

Они домывали тарелки после ухода гостей, погружая термосы и посуду обратно в грузовик, когда хозяин вошёл в кухню и спросил, не мог бы Альберт помочь ему с кое-чем тяжёлым?

Лесли говорит, что, возможно, Тайлер зашёл слишком далеко.

Громко и быстро Тайлер рассказывает ему, как они убивают китов, говорит, что это делается для изготовления особых духов, унция которых стоит больше, чем унция золота. Многие люди вообще никогда кита не видели. У Лесли два ребёнка в комнатах в соседнем проезде, и у Мадам, у этой хозяйки, в бутылочках духов больше баксов, чем мы можем заработать за год.

Альберт возвращается и звонит 911. Альберт прикрывает рот ладонью и шепчет, что Тайлеру не стоило оставлять эту записку.

Тайлер говорит:

- Так скажи менеджеру. Пусть меня уволят. Я на этой сраной работе не женился.

Все опускают взгляд.

- Увольнение, - говорит Тайлер. - Это лучшая вещь, которая может случиться с каждым из нас. Мы перестанем толочь воду в ступе и попробуем превратить наши жизни хоть во что-то ценное.

Альберт говорит по телефону, что нам нужна 'скорая' и адрес. Ожидая на линии, Альберт говорит, что хозяйка сейчас - настоящая куча дерьма. Альберту пришлось поднять её в ванной комнате. Хозяин не смог поднять её, потому что мадам сказала, что он один из тех, кто мочился в её духи, и она сказала, что он пытается свести её с ума, а сам волочился сегодня вечером за одной из этих приглашённых дамочек, и она устала, устала от всех этих людей, которых они называют своими друзьями.

Хозяин не мог поднять её, потому что мадам упала прямо за туалетом в своём белоснежном платье и махала смертоносной 'розочкой' из разбитого флакона духов. Мадам сказала, что перережет ему глотку, если он только попробует прикоснуться к ней.

- Круто, - говорит Тайлер.

И от Альберта теперь воняет. Лесли говорит:

- Альберт, дорогуша, от тебя воняет.

- А там невозможно выйти из ванной, чтобы не провонять, - говорит Альберт.

Все бутылочки с духами разбиты, лежат на полу, а туалет забит другими сваленными в кучку бутылочками. Они похожи на лёд, говорит Альберт, как на этих сумасшедших вечеринках, когда мы насыпаем колотый лёд в писсуары. Ванная воняет, пол покрыт осколками нетающего льда, и когда Альберт помогает мадам подняться на ноги, её белое платье расписано жёлтыми влажными разводами, мадам кидает осколок в хозяина, оскальзывается на духах и битом стекле и падает, выставив ладони вниз.

Она плачет, свернувшись в клубочек перед унитазом, руки её кровоточат. Ой, оно жжётся, говорит она.

- Оу, Уолтер, оно жжётся. Оно жжётся, - говорит мадам.

Духи, все эти дохлые киты теперь проникли в порезы и жгут её руки.

Хозяин ставит мадам на ноги перед собой, мадам вытягивает свои руки вверх, будто она молится, только руки на дюйм разведены, и кровь бежит по ладоням, по запястьям, через бриллиантовый браслет, и останавливается на локтях, откуда и капает на пол.

И хозяин, он говорит:

- Всё будет нормально, Нина.

- Мои руки, Уолтер, - говорит мадам.

- С ними всё будет в порядке.

Мадам говорит:

- Кто мог сделать это со мной? Кто настолько сильно меня ненавидит?

Хозяин обращается к Альберту:

- В скорую позвонил?

Это была первая миссия Тайлера в качестве террориста сферы обслуживания. Официанта-партизана. Разбойника на минимальном окладе. Тайлер занимался этим годами, но он говорит, что всё становится лучше, когда делаешь это вместе с кем-то.

И к концу истории Альберта Тайлер улыбается и говорит:

- Круто.

А теперь обратно в отель. Прямо здесь и сейчас. В лифте, остановленном между кухней и банкетными этажами, я рассказываю Тайлеру, как чихнул в заливную форель на конвенте дерматологов, и три человека сказали мне, что она слишком пересолена, а один - что великолепно получилось.

Тайлер стряхивает остатки в суп и говорит, что его жидкость закончилась.

Это вообще легче проделывать с холодными супами: вишисуаз [французский картофельный суп с сельдереем и сливками], или когда шеф-повара приготовят по-настоящему свежее гаспачо [испанский холодный томатный суп, немного схожий с окрошкой]. Это невозможно проделать с луковым супом, который покрыт твёрдой коркой плавленого сыра или с сырником с яйцом и хлебной крошкой. Ежели б я тут обедал, то заказал бы их.

Мы с Тайлером уже исчерпали наш запас идей. Все эти шуточки с пищей скучны, они стали частью нашей работы. А затем я услышал от одного из докторов, юристов или кто-там-ещё-бывает, что вирус гепатита может прожить шесть месяцев на нержавеющей стали. Остаётся только удивляться - сколько ж он проживёт в шарлотке с ромовым кремом по-русски.

Или в пироге с лососем.

Я спросил доктора, где бы нам достать побольше этих самых вирусов гепатита, а он уже накачался так, что рассмеялся.

И он рассмеялся.

Всё...

Всё находится на больничной свалке, сказал он.

А сам ржёт.

Всё.

Больничная свалка уже похожа на последнюю черту.

Держа руку на кнопке лифта, я спрашиваю Тайлера, готов ли он. Шрам на тыльной стороне моей ладони набух, покраснел, лоснится, точно повторяя рисунок поцелуя Тайлера.

- Одну секундочку, - отвечает Тайлер.

Томатный суп должно быть ещё горяч, потому что когда Тайлер прячет свою пакость обратно в порты, та розовеет, словно огромная неуклюжая креветка.

Глава 8

В Южной Америке, Зачарованном Крае, если б мы переходили вброд реку, крошечная рыбка заползла б в тайлерову уретру.